Андрей Виноградов - Не ум.ru [litres]

Такие незатейливые ритуалы среди посвящённых, вроде интереса к судьбе Астронома, собственно, и выделяют завсегдатаев заведения среди обычной, заурядно, при случае, выпивающей шушеры. Вопрос, как правило, повисает, потом провисает и… Вся голова до укромных уголков оказывается заполнена гуттаперчевым Тибулом из «Трёх толстяков». Что еще может быть связано с канатом, кроме повешения? И вообще, насколько я помню, Тибул был гимнастом. Мог, конечно, в принципе, и по канату прогуливаться. Гибок, ловок, понимает зачем. А канат сперва повисает, потом провисает и… рвётся.

«Нет, так бы Олеша со свои Тибулом не поступил. Только не Олеша».

«Я бы вообще ни с кем так не поступил».

«Ну, наконец-то. Слава нам всем!»

«Другое дело – чуть запоздать с хваткой рукой, если напарник над пропастью завис, а ты нет, и всё ценное, унаследованное, приумноженное, накопленное – по чистой случайности именно у тебя».

Это всего лишь литературный этюд. Не стоит вымарывать мой номер из мобильника. Все, чем я делюсь, я делюсь исключительно с самим собой и с своим внутренним «я». Для сверки. Никто другой для этого мне не нужен.

Иногда трамвай становится слишком навязчив. Он гоняет туда-сюда, как детский заводной по игрушечной железной дороге. В таком случае я или кто другой из-завсегдатаев делаем вид, что солнце в глаза. За нами все остальные. Потому что мы коллектив. Мол, закат-романтик мешает людям предаваться обыденности, совсем неуместно раскрашивает серо-серые будни. И поворачиваемся к трамвайным путям спиной. Тем самым перекрываем вагоновожатому всю магнетическую картину культурного отдыха уважающих себя и свои привычки людей.

Нам, собственно, наплевать, если в это время моросит дождь. Или, скажем, небо вобрало в себя всю воду мира, потяжелело и вот-вот плюхнется мокрым брюхом на головы. Стоим спинами к маршруту железного чудища, глаза вверх. Наблюдаем с тревогой, как небо еле сдерживается, ширинкой застегнувшись тучами. Солнца, заката в помине нет. Неоткуда им взяться. Хотя всякий скажет: видно, не видно, а все так или есть и состоится. Кругом условности.

Можно, конечно, прикрыть глаза и отдаться во власть картинок, рисуемых воображением, но рано или поздно глаза приходится открывать, и тогда мозг с душой съёживаются под градом мелких разочарований, которые фантастически быстро умеют сливаться в одно большое, цельное, главное. Мне случается думать об таких моментах как о капсулах, наполненных тоской. В этом есть что-то фармацевтическое. Возможно, такое лекарство прописывают жизнерадостным идиотам, если у докторов наличествует такой диагноз. У людей он встречается.

Вагоновожатому – мы люди порядочные, честно отдаём ему должное, – условности также побоку. Ведь крутит же он своей башкой так, как крутить невозможно. Нереально! Человеческая природа такого не предусматривает, не положено так неограниченно использовать шею. Если, конечно, не имплантировали мужику вместо главного шейного позвонка (в каждом деле-теле кто-то – что-то должен-должно быть главным?!) стальной «сустав» от круговой поливалки. Сэкономили на протезе. У нас перед домом на газоне такая фигня стоит. Целая история от подъезда к дороге проскочить сухим, не опрысканным, если вышел не вовремя.

В отличие от поливалки вагоновожатый крутит башкой безо всякой общественной пользы. С другой стороны, на клумбе я его совсем не вижу. Крупноват. Вот на границе… С пулемётом на шлеме. И коварный враг окружил… Нет, не окружил, в клещи взял. За спиной, куда голова не поворачивается, по-прежнему родная земля. А в Кремль мужика не возьмут, в Кремле уже есть вагоновожатые. И смотреть там принято только в одну сторону.

Если серьёзно, то какой нам ущерб от трамвая с его странным водилой? Ну да, препятствуют гражданам ощущать себя людьми двадцать первого века. Мне уж точно мешает. Но это отдельная тема. Если сжато, то слишком старый трамвай. Хлам. Рухлядь. Реликт совершившего суицид времени. В двадцать первом веке, среди разных «нано» такому трамваю быть совсем не пристало. Он один вынуждает огульно клеймить новости о повсеместных успехах страны «наглым враньём». А ведь это не так! Словом, совершенно оппозиционное транспортное средство.

Все же наблюдать за чудн ы м вагоновожатым забавно. Я воображаю как однажды, когда павильон «Трамвайная остановка» только-только открылся, он впервые узрел нашу честную компанию. И подумалось ему верное: «Надо бы присоединиться к мужикам. Нормальные вроде бы мужики. Хорошие даже. Тогда вечера скрасятся, тоже станут хорошими. Потому что не могут с такими вот мужиками по-другому вечера сложиться». Отчего-то в первый вечер передумал, не собрался, а может что помешало. На второй день засмущался к чужим людям присосеживаться. А с третьего и «далее без остановок» погряз в опасениях неприязни, грубости извне, то есть нашей и своих законных обид. Мол, примутся «хорошие мужики» ржать, пальцем тыкать: «Вон он, у которого “качан” на шарнире!» Кто знает, может, и не зря отказался мужик от затеи. Народ у нас, сколько его ни познавай, всегда неожиданной резкостью огорошить может. Но если по уму рассудить и с привлечением личного опыта, то скорее всего в глухой завязке вагоновожатый.