Дюла Чак - Глемба

Вот так и занесло нас в Морту — очаровательную деревушку у подножия гор Бёржень, где мы купили пустующий дом по соседству с резиденцией местного священника.

Важным элементом вживания в новую среду мы считали сближение не только с природой, но и с местными обитателями. И последнее — сверх всяких ожиданий — удалось на редкость легко и быстро.

Дом к тому времени уже седьмой год стоял незапертый и незаколоченный, и деревня по молчаливому уговору сочла его общественной собственностью: ребятишки играли там в войну, через повалившуюся загородку беспрепятственно шныряли взад-вперед гуси и утки, равно как и старухи, которые серпом жали буйно разросшуюся крапиву на корм мелкой живности и ходили полоскать белье к ручью; ручеек этот протекал вдоль нижней границы нашего участка, что наполняло особой гордостью сердца новоиспеченных его владельцев.

Поэтому в первый же проведенный там день, когда мы сидели во дворе и строили планы, нас обступили с полдесятка старух и стайка ребятишек: судя по всему, деревне тоже не терпелось взглянуть на новых обитателей. Стоило только мне заверить старушек, что они и впредь могут вдоволь пользоваться растительностью с нашего участка и водою из ручья, как они тут же отбросили свою — естественную в первые минуты — скованность и с явным интересом выслушали наши проекты, что и как мы собираемся устроить в своем доме. Они подивились нашим замыслам и даже исподтишка подхихикивали над нами, но тем не менее с душевной радостью вызвались поискать у себя дома и по соседям желанные для нас предметы крестьянского быта.

Моя жена между прочим упомянула, что нам хотелось бы сложить печку.

— Пе-ечку? — протянула одна из старушек. — Такая работа только Глембе по плечу. Он на все руки мастер. Правда, малость тронутый, зато в любом деле мастак.

— Скажешь тоже! — вмешалась другая. — Какое там тронутый, ежели у человека в Америке мильоны?

— Чего не наболтают попусту, — пренебрежительно отмахнулась женщина помоложе.

— Дыма без огня не бывает! — стояла на своем старушка.

— Вы уж при случае замолвите за нас словечко, — прервал я их спор.

Однако вышло так, что наша встреча с Глембой откладывалась с недели на неделю, хотя мой интерес к нему рос не по дням, а по часам — главным образом потому, что не терпелось увидеть прок от его пресловутого владения всеми ремеслами на свете.

Новообретенное нами человеческое сообщество едва насчитывало восемьсот душ, да и эта численность непрерывно убывала. Два года назад село перестало существовать как самостоятельная административная единица и было присоединено к соседнему, более крупному селению. А в тот год, когда мы обосновались тут, была закрыта и начальная школа. Трудоспособная молодежь и взрослое население по мере возможности оставляли село, во всяком случае на заработки уходило большинство. Черные, согбенные старики да старухи, еле передвигая ноги, тащили двухколесные тачки с поклажей и ярмо своей судьбы по расшатанным шпалам жизненной колеи, все более замедлявшей ход своих составов.

Нас же это беспокоило с той точки зрения, что рабочей силы взять было неоткуда. К примеру, надо было спешно врезать дверные замки, привести в порядок окна, поправить подгнивший во многих местах пол, побелить протекший потолок, перекрыть черепичную крышу, починить дымоход, вновь подвести отключенную электропроводку — всего и не перечислишь, но первое время мы кое-как перебивались. За неимением плотников, столяров, стекольщиков, кровельщиков, каменщиков и электромонтеров мы с горя сами хватались за все дела, но, как говорится, без уменья да без сноровки любое дело загубить не мудрено; так и у нас: не столько проку было от наших трудов, сколько порчи.

Посетители, правда, к нам наведывались исправно, и у нас от приглашений отбоя не было, так что с местными жителями мы, выходит, сдружились; однако рабочий инструмент в подмогу нам никто из них брать в руки не торопился.

С течением времени отыскались два-три старика, кто вроде бы не прочь был подрядиться, но вскоре оказалось, что работники они только на словах и к нам сбежали оттого, что даже у себя дома им работать неохота. Да и у нас-то они ковырялись до тех пор, пока не успевали накачаться палинкой, на которую я — в блаженном уповании на успешное завершение дела — поначалу не скупился. А там, побросав недоделанную работу, горе-мастера удалялись, как правило в корчму, или же мне самому приходилось выпроваживать их восвояси.