Дюла Чак - Глемба

Рост общего уровня жизни порой опережает моральное созревание общества. А это страшно, это недопустимо, чтобы люди — в особенности культурные, интеллигентные — оторвались от народа, не поняли своего места в новой жизни. И тут автор становится беспощадным, лирический тон его повествования сменяется иронией или гневным сарказмом. Любопытно проследить авторское отношение к герою рассказа «Талисман». Главный бухгалтер, только что получивший назначение в сельскохозяйственный кооператив, воспринимает свое переселение в провинцию как путешествие в некий экзотический край или охотничью вылазку; даже костюм у него маскарадный: галифе, высокие сапоги. Вместе с председателем кооператива ему предстоит отправиться на дальний хутор к крестьянину, который сдал в фонд артели своих лошадей, но телегу укрыл от «экспроприации». Крестьянский мир глубоко чужд горожанину, поэтому поездку на хутор он представляет себе как своего рода карательную экспедицию. В ожидании кровавого столкновения он мысленно рисует картины одну ужаснее другой и сам же оказывается жертвой собственного страха: споткнувшись буквально на ровном месте (автор придает этому обстоятельству символический характер), он падает и разбивает голову о каменный водопойный желоб. А проблема, вокруг которой вроде бы поначалу строился конфликт (не сданная в общий фонд телега, которая не представляет никакой практической ценности ни для кооператива, ни для бывшего хозяина и дорога ему лишь как архаическая реликвия, «талисман»), решается походя, в беглом обмене репликами председателя кооператива и чудака-крестьянина. Между ними нет разногласий, они делают одно общее дело, а городской приезжий — чужак, который никак не мог уяснить себе, зачем понадобилось хуторянину прятать телегу.

Процесс морального отчуждения может зайти еще дальше и пропастью разделить человеческие души. Члены общества, которым новый строй, новая жизнь дали все возможности для нравственного и культурного развития, используют их уродливо, однобоко. Став людьми образованными, они забывают, что эти возможности предоставлены им народом и для того, чтобы служить народу. В глазах людей такого типа нет греха страшнее, чем кража их рыбного улова; они бессильны понять, что сами совершают куда более тяжкое преступление, унижая другого человека (рассказ «Вор и судьи»). Писатель намеренно заостряет ситуацию, дабы и в читателе вызвать четкое и однозначное отношение к осуждаемому им явлению.

Мещанское, потребительское отношение к жизни, по мнению Чака, также несовместимо с представлением о новой морали, о человеке социалистического общества. Нетерпимость к самоуспокоенности, сытости, самодовольству движет пером автора в целом ряде лучших его рассказов. Родители десятилетнего Лацики, выходцы из крестьян, ныне пользуются всеми благами столичной жизни («Главный камергер»). Но их идеалы почти не выходят за пределы удовлетворения материальных потребностей: квартира, машина, отдых — непременно за границей, новая мебель — за каждой волной моды. И если автор чуть снисходительнее к ним, нежели к героям рассказа «Вор и судьи», то лишь благодаря Лацике. А мальчик, наделенный очень чуткой и тонкой душой, живет в воображаемом мире, где людьми правят законы доброты, бескорыстия, справедливости. Его мечта — не богатые палаты, не королевство, а удел странствующего бедняка, творящего добро.

В рассказах Чака мещанам, людям без полета, без идеалов противопоставляются иные герои. В коротком рассказе «Замечательно!» автор дает блестящую зарисовку: светлый, полный романтических устремлений период после освобождения страны, борьба за строительство нового мира. Чак психологически убедительно показывает: тот, кто пережил незабываемо яркие дни становления новой жизни, кто активно участвовал в этом процессе, на всю жизнь обретает настоящую, большую цель. Даже повседневному и порой однообразному труду придают высший смысл воспоминания о светлых днях молодости — поре великой борьбы и великих ожиданий.

Нет никакого сомнения в том, что «качественно новый человек» уже зародился в Венгрии, более того, автор знакомит нас с новым поколением таких людей: это юноша, герой рассказа «Упрямцы», который решился на первый в своей жизни бунт, отстаивая собственное человеческое достоинство; это Лацика, который, хотя и не станет странствующим бедняком, но все же наверняка будет нести людям добро.

В предисловии к сборнику «Вор и судьи» Чак пишет, что он подверг очень строгому отбору состав своего сборника рассказов, потому что у него все время стояли перед глазами лучшие образцы признанных в Венгрии мастеров этого жанра. Следует отметить, что писатель выступает достойным продолжателем этих традиций венгерской литературы. Рассказы его — при всей глубине и незамутненной ясности их идейного содержания — совершенно лишены дидактизма, сухой схематичности. Чак — мастер тонкой психологической характеристики, а рассказы его почти всегда удивляют неожиданной, однако логически совершенно оправданной концовкой. Достаточно напомнить рассказ «Талисман» или развязку рассказа «Замечательно!»: едва только наш герой решается порвать утратившие смысл брачные узы, как оказывается, что его жена уже сделала этот шаг, хотя и из других соображений. Сюрприз к концу приберегается и в рассказе «Наследство», где умерший старик в прощальном письме к двум своим приятелям открывает интимную тайну, касающуюся всех троих. Рассказ «Истцы и ответчики» смыкается с предыдущим по моральной проблематике, к решению которой автор и здесь подходит очень тонко, тактично, без какого бы то ни было намека на пошлость, и без ложной патетики.