Дюла Чак - Глемба

Повесть Д. Чака «Глемба» по замыслу является органическим продолжением его собственных творческих традиций. Тема формирования нового человека, новой морали, мысль о месте интеллигенции в современном обществе отчетливо прослеживаются и здесь. Повесть написана в характерной для Чака манере: заинтриговать читателя — не столько развитием фабулы, сколько психологическими загадками — и ненавязчиво подвести к определенным выводам. Писатель, от имени которого ведется повествование, сталкивается с Глембой в провинции, в отдаленной деревушке, где он покупает дом и пытается привести его в порядок. Глемба — мастер на все руки, но его нельзя нанять за деньги. Прямой, грубовато-откровенный, он оказывает свои услуги в зависимости от симпатии, испытываемой к человеку. Писатель, столичный житель, в значительной мере зараженный потребительским подходом к жизни, озадачен таким поведением Глембы. А тот задает одну загадку за другой. Оказывается, Глемба известен и почитаем не только в кругу своих односельчан — у него обширные связи и знакомства в «высших кругах». Директору крупнейшего научно-исследовательского института, видному профессору или заместителю министра достаточно услышать имя Глембы, и оно, как пароль, открывает людям любые двери, везде вызывая реакцию уважения и полной готовности выполнить каждую просьбу деревенского чудака. Кто же такой Глемба, в чем секрет его неограниченной власти над людьми? Бедняга писатель лишается рассудка, пытаясь разрешить эту загадку, которая меж тем объясняется очень просто. «Секрет» Глембы в его творческой одаренности, в привязанности к труду, в стремлении активно помогать людям, в духовной независимости — в тех абсолютных, непреходящих моральных ценностях, которые так дороги нам в человеке. Подчеркивая эту мысль, Чак контрастно разрабатывает образы своих героев. Глембе, личности яркой и полноценной, он противопоставляет писателя — «выходца» из народа, который так и не нашел своего подлинного места в жизни, не достиг творческих высот, да и как человеческая личность терпит крах. Начав с безобидного подшучивания над писателем, Чак под конец переходит к сатире и гротеску; он беспощаден к своему герою, в сущности уничтожая его. Эта кара должна, по мысли автора, служить предостережением тем, кто забывает о своем общественном и моральном долге, кто подрывает собственные живые корни.

Венгерская критика оценила это произведение Чака как значительное литературное достижение, ставя в особую заслугу автору «умение создать необычайно многоплановую форму, выдерживающую высокую идейную и художественную нагрузку» [5] «Népszabadság», 10 июля 1981 г. .

Художник, чутко реагирующий на события окружающей действительности, на изменения в образе жизни, в духовном мире своих современников, он глубоко ценит живую связь с читательской средой. Узнав о готовящемся издании своих произведений в Советском Союзе, Дюла Чак сказал, что он с волнением ожидает встречи с советским читателем. Надеемся, что встреча, которая произойдет на страницах этой книги, окажется радостной для обеих сторон.

Т. Воронкина

GLEMBA

Budapest, 1981

© Csák Gyula, 1981

Перевод Т. Воронкиной

В начале семидесятых годов и моя собственная семья наконец-то воспылала желанием приобрести загородный участок. Общий экономический взлет предыдущего десятилетия пронесся над нами, почти не коснувшись материального состояния семьи. Соответственно этому и наш приобретательский инстинкт не был взбудоражен зрелищем загородных дворцов всевозможных размеров, которые, точно грибы после дождя, вырастали в живописных зонах отдыха; разве что позавидуешь иной раз, как это ловко другие умеют, да на себя подосадуешь. Когда же и мы поднялись до уровня «солидных покупателей», то в сих модных местностях все участки были порасхватаны. Впрочем, можно было за астрономическую сумму приобрести клочок земли размером с птичий дворик, где ко всему прочему мы были бы вынуждены вступить в жестокое — и заведомо безнадежное — соперничество с соседями, от которых за версту разило достатком.

Значит, поиски надо было вести в ином направлении.

Дабы подсластить пилюлю, мы с женой придумали себе утешительную теорию, будто вовсе и не стремимся выбиться в акулы нового экономического механизма, а специально подыскиваем тихий и скромный уголок, где можно было бы без помех предаваться милым сердцу воспоминаниям о годах детства, прожитых в деревне.