Дженн Беннет - Звезды в твоих глазах

Негромкие всхлипы Леннона постепенно стихают, из его тела в моих объятиях полностью уходит напряжение.

Мы в какой-то странной пещере и чуточку заблудились. Отклонились от плана и явно сбились с пути.

Но впервые после отъезда из дому меня отпускает тревога.

Мы шагаем уже не один час, но смогли лишь преодолеть расположенную под пещерой долину. Несмотря на ибупрофен, который Леннон дал мне за завтраком, у меня болят ноги и спина. Когда я проснулась, он положил лекарство на медвежий сейф и поставил рядом голубую чашечку с кофе. Не знаю, как ему удалось выбраться из палатки так, что я ничего не заметила. С уверенностью могу сказать только одно – каждый раз, когда я просыпалась ночью, он по-прежнему обнимал меня. Потом, ближе к рассвету, я смутно припоминаю, что стало значительно холоднее. К тому моменту, когда мне удалось отогнать последние остатки сна, он уже развел костер и готовил нам завтрак. Бурные эмоции вчерашнего вечера сменились обещанием горячего кофе и нового дня.

Совсем неплохо для того, чтобы проснуться. Единственное, тело чувствует себя так, будто меня сбил грузовик, а потом со злости еще и несколько раз переехал.

Пеший туризм причиняет физические страдания.

Которые еще больше усиливаются, когда мы переваливаем через вершину крутого холма. Но это не играет никакой роли, потому как мне не терпится увидеть, куда же мы, собственно, идем. Леннон сделал новую карту. Нарисовал ее утром в своем блокноте и пересчитал наш маршрут, пока я старательно отводила глаза от щетины на его подбородке, которая пробуждала в моей душе по отношению к нему не самые уместные в данной ситуации чувства. После того как мы вчера свернули не там, где надо, Леннон пообещал придерживаться теперь более проторенной дороги. Это мне понравится больше: она отмечена на официальной карте Кингс Форест и ведет к станции рейнджеров. К тому же на этом пути нас ждут какие-то живописные красоты – единственное, он настоял, чтобы они для меня стали сюрпризом.

Всякие неожиданности я ненавижу, Леннон это знает, но все же уговорил меня согласиться. Я уговариваю себя, что уступила ему из-за того, что он рассказал мне вечером, хотя всему виной, по-видимому, щетина. По правде говоря, очень даже неплохая.

Мы подходим к перекрестку, где маршрут раздваивается. Указатель сообщает, что дорога побольше – это Императорская тропа. И через просвет в ветвях кедров мы теперь смотрим на увенчанную белой шапкой гору, сияющую на ярком солнце.

– Вот это да… – шепчу я.

– Здорово, правда? – говорит Леннон. – Коричневый пик слева – это гора Топаз, а серая, зазубренная гряда слева – гора Удар молнии. Она стала могилой для очень многих альпинистов.

Странно… этот хребет совсем не выглядит убийцей. Наоборот, на вид прекрасен. Величествен. Да, теперь я понимаю, почему так говорят о горах. Я простираю в стороны руки и наполняю легкие чистым воздухом. Меня что-то жалит, и я хлопаю себя по руке.

– Кстати, здесь начинается территория комаров, – говорит Леннон, поворачивается и тычет пальцем в свой рюкзак: – Покопайся во втором кармане. Там есть небольшая бутылочка репеллента от насекомых.

Я расстегиваю на кармане молнию, сую внутрь пальцы и отыскиваю искомый пузырек. Мы по очереди мажемся маслом с запахом цитронеллы, от которого у меня слезятся глаза. Израсходовав на себя приличное количество репеллента и защитившись от комаров, мы тут же встаем на тропу, прорезающую кедровую рощу. Проходит совсем немного времени, и с нами происходят две вещи: во-первых, мы видим впереди других туристов, а во-вторых, эти туристы поднимаются наверх по вздымающемуся пролету гранитных ступеней, высеченных в горе.

– Блин! Это еще что такое? – спрашиваю я.

– Императорская лестница, – говорит Леннон, приподнимая брови и кивая головой.

На нем растянутая черная вязаная шапочка с изображенным на ней черепом, из-под которой торчат непослушные пряди волос. Мне бы тоже хотелось прикрыть чем-нибудь то стихийное бедствие, в которое превратилась вьющаяся шевелюра на моей голове. Природа неумолима.

– Мы что, попремся наверх по этим каменным ступеням? – спрашиваю я.

– Это не просто каменные ступени, Зори, а замечательная природная лестница, – возвышенным голосом произносит он, – в конце XVIII века в этой гранитной скале вырубили свыше восьмиста ступеней. Во время ее сооружения умерли три человека, и с тех пор здесь почти каждый год кто-то гибнет. За последние десять лет пятнадцать погибших. На сегодняшний день это самая смертоносная тропа во всех заповедниках США.