Дженн Беннет - Звезды в твоих глазах

– Откуда ты его узнал? – спрашиваю я.

– Думаю, мне просто повезло.

– Леннон, – всерьез говорю я.

– Зори, – в шутку отвечает он, – мне не пришлось делать ничего незаконного, чтобы его заполучить. И совершать преступлений за то, чтобы мне его дали, я тоже не обещал. А теперь, мисс Эверхарт, прошу.

Он открывает ворота и жестом приглашает меня войти.

Я искоса гляжу на него и делаю шаг.

Вдоль низкой стенки по периметру темной смотровой площадки идут красные огни. Под нами, у подножия гор, лежит, устремляясь к заливу, город – матрица белых и желтых точек света, искрящихся, как павшие звезды, на черной земле. На горизонте маячат небоскребы Сан-Франциско, мы одновременно видим над темной водой пролеты Оклендского моста и моста Золотые Ворота. Дует ветер, я чувствую запах эвкалиптовых деревьев.

Прекрасный вид. Вид, от которого захватывает дух.

И он принадлежит нам; мы здесь одни.

В часы, когда обсерватория работает, примыкающий к ней оксидированный зеленый купол открыт и посетители могут смотреть на небо в мощный, профессиональный телескоп. Теперь он закрыт, но два публичных телескопа поменьше, которые на ночь обычно прячут в небольшой металлический ангар, стоят на месте.

– Что это? – спрашиваю я.

– Точно тебе сказать не могу, – говорит он, потирая подбородок, – но думаю, что обсерватория.

Я бросаю на него убийственный взгляд.

Его лицо озаряется улыбкой.

– Авани помогла мне договориться с доктором Вирамонтесом. Когда ты уехала, даже не понаблюдав метеорный дождь, мы долго говорили. Я думал, он возненавидит меня после той кошмарной сцены с твоим отцом…

Из моей груди вырывается стон. Я все еще испытываю унижение.

– Но доктор Вирамонтес, к моему удивлению, отнесся ко всему спокойно.

– Он вообще парень спокойный, – комментирую я.

– Ты ему чертовски нравишься, – говорит Леннон, – в этом я с ним солидарен. Держи. Без этой штуковины тебе не обойтись.

Я беру сумку, которую ему дала мама, и заглядываю внутрь. Там лежит мой фотоаппарат.

– Значит, мама в курсе?

– Я хотел убедиться, что она не возражает, чтобы мы сюда отправились. В прошлом у нас не все было гладко, и у меня нет желания, чтобы она возненавидела меня так же, как твой отец.

Я качаю головой:

– Она всегда была на твоей стороне.

– Ты как? Имеется в виду, после отъезда отца. Я знаю, это тяжело – как для тебя, так и для мамы.

– Да, не скажу, что мне легко, – признаю я, – но и не так уж больно.

– Я не хотел этого, лучше бы все было иначе. Каких бы ужасов я ни уготовил ему в своей голове, мне никогда не хотелось причинять вам с Джой боль.

– Знаю, – говорю я, похрустывая бумажным пакетом с моим фотоаппаратом, – но это, по крайней мере, принесло хоть какую-то пользу.

– Это какую же?

– Мне не запрещено с тобой видеться, – говорю я, чувствуя какую-то необъяснимую робость.

– Да, пока еще нет, – подначивает меня Леннон, и в его глазах плещется веселье. – Ночь ведь только начинается.

Я кладу пакет с камерой на подставку рядом с одним из телескопов:

– Поверить не могу, что ты это сделал.

– Подумаешь, я просто достал код от входного замка, – отвечает Леннон. – Доктор Вирамонтес сказал, ты знаешь, как пользоваться штативом, держателем, треногой или какой другой хренью – все это, по идее, должно быть в ангаре. Нам лишь надо будет перед уходом все закрыть. А если что-то разобьем, у нас будут колоссальные проблемы. Нам отрубят головы. Или вызовут в суд. Даже не знаю, что хуже.

– Наверняка суд, – отвечаю я, глядя по сторонам, – мне еще не приходилось бывать здесь одной.

– Сегодня лунное затмение, – говорит он.

Да? А ведь он прав. Так оно и есть. Теперь я вспоминаю.

Он нежно мне улыбается:

– Я понимаю, это не так классно, как метеорный дождь, да и вид здесь похуже, чем в Кондор Пик, но я же обещал взять тебя куда-нибудь посмотреть на звезды, и у меня это получилось.

У меня перехватывает дыхание. Я силюсь произнести какие-нибудь слова, молча оглядываю смотровую площадку и смотрю на Леннона:

– Даже не знаю, что сказать. Это самый лучший подарок, который я когда-либо получала.

– Может быть… Хотя я бы возразил, ведь защита тебя от разъяренного медведя тоже добавила мне несколько очков.

С моих губ срывается смешок.

– Верно, зато я позволила тебе выиграть у меня в покер и отдала почти весь запас дражешек М&М. Если это не любовь, то я даже не знаю…

До меня вдруг доходит, что такое я только что сказала.