Генри Крейн - Санта–Барбара V. Книга 2

— Сан–Франциско, Аламо–Сквер, 52, — ответил Перл. — Это наш домашний адрес.

— Благодарю вас, мистер Брэдфорд.

Перл положил трубку и, забрав с собой бумаги, которые лежали перед ним на столике для телефона, уселся за письменный стол, стоявший в углу комнаты. Когда в комнату вошла Келли, он с явным облегчением сказал:

— Ну, вот, кажется, я выяснил насчет этого нового жильца Картера Дугласа. Его бывшая квартирная хозяйка дает ему самые лучшие рекомендации.

— А как же Беккер? Ведь он же раньше претендовал на эту квартиру?

Перл развел руками:

— А где же его заявление? Может быть, он один из тех типов, которые все время кричат о своей принадлежности к нацменьшинствам.

Келли пожала плечами:

— О чем ты говоришь?

— Они заставляют тебя беспокоиться о том, что он не белый, а потом пользуются этим.

Келли немного помолчала.

— По–моему, он не такой. Перл усмехнулся:

— Ты еще не знаешь, какими бывают жулики. Ну, и к тому же во мне говорит здравый смысл. Я только что звонил по телефону, указанному мне Картером Дугласом, в банк, где у него счет. Там мне сказали, что его годовой доход составляет более 200 тысяч долларов. Как ты думаешь, это убедительно?

Келли пожала плечами:

— Ну, что ж, в таком случае, давай сдадим ему эту квартиру, если ты в нем так уверен.

Перл беззаботно махнул рукой:

— Да, он отличный парень. Я уверен, что с ним у нас не будет никаких проблем. Кстати, ты его встречала.

Она удивленно посмотрела на Перла:

— Неужели?

— Да, он говорил, что некоторое время назад заезжал к нам, неделю или две назад, я уже не помню, и сказал, что разговаривал с тобой.

Она отрицательно покачала головой:

— Да нет, никто не заезжал. Неделю или две назад он вообще не мог заезжать к нам, потому что у нас шел ремонт, и никто не знал о том, что в этом доме сдаются квартиры.

Перл недоуменно воззрился на Келли.

— Странно, а зачем же ему было врать? Зачем он сказал, что разговаривал с тобой, если этого не было?

Она пожала плечами:

— Не знаю.

— Черт возьми! — выругался Перл, вскакивал из‑за стола. — У меня в голове сейчас только эти деньги, квартплата, доходы. Некогда подумать о нормальных делах. Ты тоже занята — краски, ремонты, обои. А я должен сдать две квартиры, чтобы мы смогли расплатиться с банком.

Келли осуждающе посмотрела на него и покачала головой:

— Перл, я не узнаю тебя. Ты теряешь чувство юмора.

Он мрачно отмахнулся.

— Да нет же, — лукаво улыбаясь, она повторила, — теряешь, теряешь. Чувствую, что скоро ты станешь старым скрягой, который будет ходить по дому, ворчать и жаловаться. Ты будешь все время ныть, что кто‑то моется в душе слишком долго, потом тебя будут все время волновать налоги, тебя будет волновать то, что кто‑то долго не гасит свет…

Она подошла вплотную к Перлу и шаловливо потянула его за руку:

— Перл, ты ведь не такой. Не надо волноваться обо всей этой ерунде. Мы с тобой справимся со всеми неприятностями. Ведь нам пришлось пережить и не такое, ведь правда?

Он почувствовал, как напряженность покидает его, и обнял Келли:

— Действительно, ты совершенно права, дорогая. Мне не нужно терять чувство юмора, иначе я сойду с ума.

Он крепко обнял се и поцеловал. Отрываясь от него, она сказала:

— А если ты не сможешь справиться с этим, то я тебе помогу. Я же сильная, правда?

Перл кивнул:

— Ну, разумеется, ты очень сильная, ты — молодец.

Утро следующего дня было пасмурным и дождливым. Келли проснулась в половине восьмого оттого, что кто‑то стучал молотком. Спросонья протерев глаза, она накинула на себя длинный белый халат и спустилась вниз. Стук продолжался. Выскочив на улицу, Келли подобрала лежавшие на пороге газеты, которые безнадежно промокли, и положила их в прихожей на столик.

Стук молотка снова повторился. Он доносился из комнаты на первом этаже, которую Перл и Келли сдавали, как студию. С удивлением отметив, что дверь в студию приоткрыта, Келли осторожно распахнула ее. В комнате никого не было, однако на столе лежал открытый кожаный кейс и серая куртка.

Келли осторожно вошла в комнату и, тихо ступая по паркету, спросила:

— Здесь есть кто‑нибудь?

За прикрытой дверью ванной комнаты раздался какой‑то шум, и оттуда вышел незнакомый ей молодой мужчина с короткими, слегка вьющимися волосами, и с симпатичной открытой улыбкой.

— А, здравствуйте, — сказал он, вытирая руки бумажным полотенцем. — А я думал, что вы из телефонной компании.