Доржийн Гарма - Первые шаги

Сегодня должна прийти подвода. Подводой здесь называли десять огромных телег, которые, звеня тремя большими колокольчиками, прикатывали через Северный перевал. Их пригонял огромного роста старик в длинноухой шапке-ловузе, сшитой чуть ли не из целой лисицы, и в толстом белом овчинном тулупе с густой и длинной шерстью.

Приезжая на лесосеку, дед Дамдин непременно оставался ночевать с дровосеками. Перед сном, накинув шубу, поджав под себя ноги, он усаживался на войлочном матраце, который ему стелили, и, не вынимая изо рта трубки, подолгу рассказывал о новостях центральной усадьбы, о напряженном положении на далекой восточной границе, о возможной войне. Говорил, что наши ребята живы, здоровы, путь их пока удачлив. Утром он уезжал, увозя заготовленную древесину. Уже через два дня после его отъезда Дэлгэрма и Дагдан начинали ждать его. Наверное, потому так нетерпеливо ждали, что хотели получить весточку или письмо от брата. Раньше, ожидая письмо от брата, Дагдан немного мучился угрызениями совести. Он боялся, что Дэлгэрма, привыкшая к его почерку, увидит чужую руку и обидится. В самом деле, получив от Чулуна первое письмо и прочитав адрес, Дэлгэрма вопросительно посмотрела на Дагдана. Он покраснел и опустил глаза. Она тем временем прочитала письмо и глубоко вздохнула. Хотя по почерку письмо показалось чужим, но содержание было такое знакомое. Конечно, это. Чулун — его слова, дышащие волнением и нежностью. Эти чувства, видно, передались Дэлгэрме, и лицо ее озарилось радостью.

Свои письма Дэлгэрма посылала с Дамдином. Он опускал их в почтовый ящик. Но как-то раз Дэлгэрма попросила Дагдана написать заявление, чтобы зарплату переслали через деда Дамдина. Взяла она заявление, пробежала глазами и растерялась.

— Так это ты… — Она хотела что-то спросить, но голос ее оборвался. — Как же твой почерк похож на почерк Чулуна! — проговорила она и покраснела.

Дагдан, смущенно уставившись в землю, ничего не сказал. И Дэлгэрма на этот раз промолчала. Но во время короткого отдыха на рубке леса она вдруг позвала его:

— Дагдан!

— А!

Дэлгэрма, не поворачивая головы, спросила:

— Ты все мои письма читал, да?

— Читал.

— И письма брата тоже?

— Это я писал письма, он диктовал мне, — тихо ответил Дагдан. — Брат мой не умеет читать и просил меня…

Дэлгэрма ничего не сказала. Только тяжело вздохнула.

С этой поры она стала относиться к Дагдану с особенной нежностью. Причиной тому было еще одно обстоятельство. Осенью они перебрались на Синий перевал. Однажды к ним заехал пьяный. Он попил чаю, потом поднял руку, намереваясь то ли обнять Дэлгэрму, то ли небрежно хлопнуть ее по плечу. Дагдан бросился к нему, вытолкнул из палатки. Тот, видно, обиделся, что его вытолкнул такой сопляк, он засучил рукава и полез в драку. Дагдан не испугался, по примеру брата Чулуна гордо поднял голову и встал, ожидая удара.

— Тебе не стыдно, Содном? Сейчас же перестань! — спокойно сказала ему Дэлгэрма.

Содном остановился. Скрипя зубами, сказал с угрозой:

— Паршивец сопливый! Попробуй только еще сунься в дела взрослых! — И, уходя, добавил: — Я еще вернусь, Дэлгэрма.

Дагдан сердцем почувствовал недоброе.

В тот вечер Дэлгэрма позвала его, поцеловала в лоб и сказала:

— Дагдан, братик мой, ложись вместе со мной, ладно?

Она постелила постель, и они легли вместе. Дагдан почувствовал, что Дэлгэрма совсем уж не такая большая, и ему стало очень неловко: он впервые в жизни спал рядом с девушкой. Дэлгэрме, как видно, тоже было не очень удобно, потому что она напряженно молчала.

Все вокруг стихло. Темная осенняя ночь, казалось, тоже устало вздремнула. Только лениво жевал жвачку сытый вол, лежащий где-то рядом за матерчатой стеной палатки. Дагдану не спалось. Он чувствовал себя отважным храбрецом. Ночь, глухомань еще прибавляли ему храбрости. Он отгонит от Дэлгэр и зверя, и лиходея, если они посмеют сунуться к ним. Он понимал, что Дэлгэрма положила его с собой, чтобы защититься от того пьяного. И он защитит ее, чего бы это ни стоило.

— Дагда-ан, — вдруг тихо позвала она.

— Что-о?

— Сколько тебе лет?

— Двенадцать…

— Да, еще маловат… Было бы хотя бы восемнадцать, разделил бы со мной мое горе.

Дагдан ничего не сказал в ответ. Он думал о брате: «Где ты сейчас находишься, братик? Думаешь ли в этот миг о нас с Дэлгэрмой?»

Снаружи послышалось легкое покашливание. Наверное, это Содном. Дагдан хотел выскочить навстречу, чтобы защитить честь брата. Но Дэлгэрма, схватив его за руку, шепнула ему в ухо: «Лежи тихо. Что бы ни случилось, не вставай. Я сама справлюсь».