Игорь Безрук - Лехнаволокские истории [СИ]

У Пашкина все спали. Один Малой пропадал как всегда в это время в поселке.

— Ну, — подытожил Саленко, — раз пить больше нечего, будем и мы падать.

— Будем, — махнул головой Суворов и тоже отправился в свою каморку, ярко освещенную полной луной.

Малой как обычно отправился на остановку в девять вечера.

Из-за белых ночей что в пять, что в девять вечера, что в два часа ночи в Лехнаволоке небо оставалось светло-серым, так что даже читать можно было без боязни посадить зрение, если, конечно, не спишь. Именно в это время с разных сторон на остановку стекалась поселковая молодежь, вернее, то, что от неё осталось, а это, как правило, уже знакомые нам Ира, Даша и Галя.

Приходила иногда еще странная Инна, еще одна Ира, которой едва перевалило за двенадцать, подруга Гали, и две-три малолетки, мальчишки лет по десять из тех, кому уже интереснее якшаться со взрослыми, чем со сверстниками.

Занимались они обычно одним и тем же: курили выклянченные у кого-нибудь сигареты и точили лясы.

Впрочем, сегодня Даша предложила прокатиться по ночному озеру. Уговорила соседа дать им лодку.

— И кто поплывет? — поинтересовался Малой.

— Ты, я, Ирка и Галка, — сразу безоговорочно определила Даша.

Оставшиеся девчонки посмурнели, но ничего возразить не могли: Даша была из всей компании самой старшей — ей минуло двадцать один. Хотели было напроситься мальчишки, но Даша и их отвадила:

— У нас что — пароход? У нас лодка. К тому же не такая уж и громадная.

Малой не возражал. Признаться, он сам никогда еще на лодке не плавал, рос в лесу, к тому же в Карпатах. С детства знал в округе все тропинки, можно сказать, каждый куст, каждое деревце. И хотя лес он очень любил, и здесь тоже чувствовал себя в лесу, как дома, неторопливая прогулка по озеру на лодке была для него чем-то удивительным. На рыбаков в лодках он посматривал с завистью. Должно быть, здорово плыть и плыть по широкой воде под одним только небом…

За анекдотами не успели и оглянуться, как очутились возле озера. Лодка оказалась достаточно вместительной. Даша сразу же взяла руководство на себя:

— Значит, Коля садится на весла, Галка на корму, Ирка на нос, я посередине.

— Почему это я на нос? — запротестовала Ирина. Не понравилось ей быть так далеко от Николая, к тому же за Дашкиной спиной. — Я сяду посередине, — стояла она на своем, — или на корме.

— Сядешь на нос! — упрямо отчеканила Даша, посмотрев на подругу с вызовом.

— Да какая разница! — вмешался в их перебранку Николай. — Садитесь уже, я оттолкну.

Николаю было интересно наблюдать, как девчата препираются, ругаются из-за него, хотя Ирина кипятится зря, он с ней уже встречается, и выходит, у нее перед Дашкой преимущество, хотя ему по большому счету все равно, какие там планы на него строит одна или другая.

Ирине он сразу сказал:

— Губу не раскатывай. Хочешь, будем встречаться, нет — вольному воля.

Ирине ничего не оставалось, как смириться. Ей бы и хотелось встретить такого парня, как Николай: видного, красивого, интересного да влюбить в себя, но как-то не подвернулся никто, а ей уже перевалило за двадцать, уже молодые старухой кличут, замуж пора. Ладно, Дашка. Она толстая, дородная, лицо, что лопата, плоское, губы, как оладьи, расплылись — кто на неё позарится? Но саму ее и фигурой Бог не обделил, и рожицей вышла. Ноги, правда, чуть кривоваты, низкорослая, — да мало ли девчат с такими недостатками замуж повыскакивали, только ей никак не везет на суженого.

Вот и Николай: приглянулась будто ему, ан-нет, не серьезно всё, мимолетом, из баловства. И не уступила бы ему, не поддалась бы на его соблазны и ухаживания, дак Дашка, курица, подле него вьюном вьется, хвост веером распускает. И сейчас вот завелась вокруг лодки, кому, где сидеть, поближе к Николаю пристраивается.

— Вы как хотите, девчата, а я уже сел и гребу, — прервал её размышления Николай. — Кто не успел, тот опоздал. Отчаливаем! — как заправский мичман скомандовал он и оттолкнул лодку веслом от берега. Девчата еле запрыгнуть успели. Галка пробралась на нос, Даша с Ириной бухнулись на днище перед Николаем. Даша не принимала возражений, снова распорядилась:

— Вдвоем здесь сидеть нельзя, иди уже на корму.

Ирина поднялась, но только из-за того, что там она будет сидеть лицом к Николаю, а Дашка к ней спиной.

— Э-эх! — взмахнул проворно веслами Николай, чувствуя, как сладко напрягаются мышцы рук, ног, спины.

Лодка мягко заскользила по озерной глади. Все смолкли, очарованные ночным озером. Чем дальше отплывали от берега, тем тише становилось вокруг. Ветер непривычно стих, чайки угомонились и больше не вскрикивали звонко над головой. Лишь где-то неподалеку нет-нет да и всплеснет рыба. Закрывшиеся кувшинки, белея крупными головками, мерно качались на тихих волнах. Уснули на своих длинных крепких стеблях и желтолицые кубышки. Деревенские хижины, приземистые сараи и прибрежные баньки, враз почерневшие, постепенно превратились в крохотные игрушечные домики, забавно рассыпанные на скалистом пологом берегу. Вскоре и оттуда перестали долетать голоса и звуки. На горизонте тусклыми бликами в легком тумане заблестел Петрозаводск.