Ольга Апреликова - Жуткие снимки [litres]

– Да терпимо… Старичка мы деликатно в контейнер, а соль лопатой в мешки, в коробки.

– Дмитрий Гедиминович, Марта, идите уже отсюда, – сказал Андрюша, натягивая толстые черные резиновые перчатки. – Ты, художница, не трясись. Дедушка как дедушка. Я когда в медицинском учился, в анатомичке и пострашнее кадавров видел… Иссох весь за столько лет, тяжело не будет. Идите. Мы все нормально сделаем.

Утром Мурке на телефон от Пети пришла метка GPS без всяких подписей, только координаты. На сороковом примерно километре от города.

А вслед за меткой раздался звонок Мити:

– Малыша! Ну как ты? Андрюша за тобой едет, собирайся! – Голос Мити звучал свежо, без всяких тревожных нот, не страшно. – Тут еще кое-что ты должна решить. Приезжай одна, дело деликатное. Да, по дороге молока купи, какао потом сварим.

Швед и Янка услышали и про молоко, и про «дело деликатное». Но Митю они уже знали и любили, поэтому Янка просто вытащила из холодильника бутылку молока и сунула ей в руки:

– Будем ждать звонка.

По дороге Андрюша рассказал, что да, деда захоронили в красивом месте, на берегу речки – в природоохранной береговой зоне, где никто ничего перекапывать не будет. А про «дело деликатное» сказал:

– Да нашли мы там еще кое-что… Как соль стали выгребать, так и нашли… Сама увидишь, – и замолк. Только в подъезде сказал: – Я на охрану. – И скрылся за дверью служебной однушки.

Мурка поднялась одна – а у двери квартиры, тоже будто что-то охраняя, ее ждал Петя. Сверху спустился Митя в голубой жилетке поверх белоснежной рубашки; нарядный, но мрачный – и почему-то с упаковкой синих латексных перчаток в руках:

– Осторожность не помешает.

В квартире, тогда еще заваленной бабкиным хламом, чисто было только в бывшей Муркиной комнатенке. И там на хлипком кухонном столике, который она зимой использовала как письменный, стояли три советских ящика из-под патронов – такие она видела в фильмах про войну. Большие ящики, грязно-зеленые, крепкие. И две алюминиевые почерневшие кастрюли на три и на пять литров, через ручки тщательно замотанные проволокой, и коричневый, весь оббитый эмалированный трехлитровый бидончик. Под всем этим грузом столик едва стоял.

– Это выглядит как-то зловеще, – Мурку слегка затрясло. – Что, все это вот так и лежало? В соли? Под ним ?

– Странная, конечно, женщина была Эльза Ивановна… Но аккуратная. Основательно к делу подошла. – Митя протянул Мурке пару перчаток: – Голыми руками ничего не трогай. Лучше даже вторую пару поверх надень.

– Наследство, видать, – хмыкнул Петя и поднял с пола новенький красный гвоздодер, принесенный еще Муркиным отцом. – Клад какой. Ну что, вскрываем?

– Я боюсь. Но вскрываем.

Петя осторожно и быстро вскрыл первый патронный ящик, без стука прислонил крышку к стене. Содержимое ящика было накрыто куском брезента с рваными краями. Митя кивнул Мурке:

– Открывай. Ваша ведь собственность.

Мурка – не сразу ухватив краешек брезента трясущимися пальцами – отогнула жесткую ткань: ой. Сначала ей показалось, что это какие-то тусклые золотые насекомые, какие-то почерневшие червяки, зеленые и красные жуки… Но это были украшения. Золото. Цепочки, колье, кольца и прочее. В основном простенькие, советские. Она взяла один браслетик с синим прозрачным камешком – и тут же бросила. Ее охватил ужас.

Это не могло принадлежать одной семье. Это что-то очень преступное. Это…

– Блокадное золото, – с ужасом сказал Митя.

– …Не надо, – хрипло сказала Мурка. – Мне – не надо! Митя, Митенька, куда ж это все теперь деть! Мне не надо!

– Да ты погоди… – Митя медленно, как во сне, вытащил кулон с большим зеленым камнем. – А вот это – дореволюционное явно изделие, диких денег стоит…

– Мне не надо!

– А папа что скажет?

– Папа и без этого золота человек! Не надо ему! И мне – не надо! И бабке – бабке-то ведь тоже было не надо!

– Не рискнула продавать, – пожал плечами Петя. – Или в самом деле, может, не надо ей было такого золота… Я б тоже не взял. Эх… А старикан, видать, та еще мразь… А мы с Андрюхой-то со всем уважением…

– Мы не знаем наверняка, – Митя приобнял дрожащую Мурку. – Он это собирал, не он… Нам не узнать. Малыша, ты не пори горячку. Это большие тут деньги лежат, – он покачал кулоном. – Вот это надо на международный аукцион выставить, точно. И это, – он ткнул в браслетик. – Деньги.

– Я бы сдал государству, честно, – буркнул Петя, разматывая проволоку, прижимавшую крышку на коричневом бидончике. Размотал, открыл. И побелел как мел: – Блин… Люди, да разве ж так можно…