Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

– Совершенно верно, – согласилась Элеонора, проникаясь к Мику теплым чувством. Они с ним были родственные души, оба одинокие, каждый был занят своими поисками. И хоть знакомы они были всего ничего, Элеоноре казалось, что Мик понимает ее как никто другой. Ей было жаль расставаться с ним.

Из Дахау Элеонора уезжала со страстным желанием немедленно приступить к поискам пропавшей девушки, которая, как предполагал Криглер, возможно, осталась в живых. Но, кроме его слов, ей не на что было опереться: она не имела ни единой зацепки – ни документов, ни свидетелей. И потому она стремилась поскорее добраться до банковской ячейки в Цюрихе, где, по утверждению Криглера, хранились ответы на мучившие ее вопросы.

И вот она ступила в банк. Стук ее каблуков эхом отдавался где-то под высоким потолком. Здесь стены украшали потемневшие живописные полотна в позолоченных рамках – мрачные мужские портреты. Миновав две гигантские колонны, Элеонора вошла в помещение, обозначенное как Tresorraum. Банковское хранилище.

За стойкой с мраморной поверхностью сидел служащий в костюме с аскотским галстуком в полоску. Он посмотрел на нее поверх очков и молча протянул листок бумаги. Она написала номер ячейки и отдала ему, думая, что сейчас на нее посыплется град вопросов: кто она такая, является ли владелицей ячейки? Но служащий, взглянув на цифры, молча встал и исчез за дверью, что находилась у него за спиной. Надо ж, как интересно, удивилась Элеонора. Ни имен, ни вопросов. Красота и порочность швейцарского банка. Через дверной проем за стойкой она видела широкие высокие стеллажи с металлическими ящичками, похожие на ячейки в колумбарии. Какие еще тайны в них хранятся, думала Элеонора, тайны людей, не доживших до окончания войны?

Через несколько минут банковский служащий вернулся, неся в руках опломбированный продолговатый ящик с двумя замками на крышке. Элеонора вытащила ключ, что дал ей Криглер. И где только он прятал его в тюрьме?

Служащий вынул второй ключ, вставил его в один из замков и жестом предложил Элеоноре последовать его примеру. Она попыталась вставить в замок свой ключ, но он не входил. У нее замерло сердце. Мик оказался прав: Криглер ее обманул. Но присмотревшись, она заметила, что ключ немного погнут и даже покрыт ржавчиной. Она протерла его, попыталась выпрямить, затем, чуть поворачивая бородку из стороны в сторону, протолкнула ее в замок.

Вдвоем с банковским служащим они одновременно повернули оба ключа. Ящик со щелчком открылся. Служащий вынул из него второй ящичек, поменьше. Затем он забрал свой ключ и ушел, оставив ее одну.

Трясущимися руками Элеонора открыла ящичек. В нем лежали пачка рейхсмарок, теперь никому не нужных, и отдельно – пачка долларов. Элеонора взяла доллары и убрала их в карман. Кровавые деньги, но ей плевать. Она передаст их семьям женщин-агентов, у которых были дети, оставшиеся теперь без матерей.

Под деньгами лежал конверт. Элеонора осторожно его открыла. Внутри она увидела листок бумаги, тонкий как паутинка. Казалось, стоит до него дотронуться, и он порвется. Элеонора осторожно развернула листок, быстро прочитала текст. Ее глаза наполнились ужасом. Она нашла ответы на свои вопросы. В полном объеме, как и обещал Криглер.

Это была радиограмма, переданная из Парижа в Лондон 8 мая 1944 года: «Благодарим за сотрудничество и за оружие, что вы нам прислали. СД».

Та самая радиограмма, о которой упоминал Криглер. Ее направил один из его подчиненных, открытым текстом уведомивший Лондон, что их рация у немцев. На радиограмме стоял штамп: «Empfangen London». Получено в Лондоне. Элеонора этой радиограммы в глаза не видела. Но кто-то в Лондоне настоял, чтобы радиообмен продолжался, хотя точно знал, что канал радиосвязи раскрыт.

Зачем Криглер отдал ей эту радиограмму? Вряд ли он изменил свое мировоззрение, и уж, конечно, не в порыве альтруизма. Даже страх перед судебным преследованием не должен бы подвигнуть его на столь смелое откровение. Нет, он хотел, чтобы стала известна правда о преступлениях британского правительства, о том, что их представители виновны в гибели своих сограждан. Обнародование этих сведений – заключительный акт войны Криглера. Интересно, что он делал бы, подумала Элеонора, если бы она не приехала в Дахау? Возможно, нашел бы другой способ предать их огласке. Либо унес бы эту тайну в могилу.

Но что теперь с этим делать? То, что она узнала, надо как-то донести до общественности. До тех, кому это особенно важно. Если правда откроется, это погубит и Директора, и ее саму, и многих других.