Фигль-Мигль - Долой стыд

— Я знаю, где здесь чёрный ход! Мы делали рекогносцировку!

Добежали мы до чёрного хода, выбрались, оказались на улице — а там ещё холоднее, чем было. Машечку, в этом коктейльном платье под пальто и тонких колготках, чуть ли не чулках, колотит на ветру, парнишку трясёт от смущения, меня от мысли, что начнут взрываться настоящие бомбы, и вот так мы трое двигаемся по инерции куда глаза глядят, а потом Павлик показывает на вывеску кофейни и говорит:

— Пойдёмте согреемся. И я вызову вам такси.

В общем, совершенно правильно всё сказал, именно это я называю хорошим мужским поведением. Мужчина должен брать на себя или хотя бы понимать, что этого от него ждут. Машечка, правда, когда я согласилась, посмотрела на меня с немым укором. Наверное, ей хотелось без всяких кофеен оказаться в такси и подальше отсюда.

Очень приятное оказалось место, с большим количеством как бы грубо сколоченного и выбеленного дерева, южный такой деревенский французский стиль, Прованс: светло, легко, воздух. (А за окошком ноябрь в Санкт-Петербурге. Но мы к нему сели спиной.) Над пирожными со взбитыми сливками эти двое вспомнили, на чём остановились, и Машечка сказала, что не может поверить, что сидит с фашистом за одним столом, а Павлик сказал, что она не разбирается в вопросе — и это потому, что принимает на веру всё, что пишет «Медуза», никогда ничего не видела своими глазами.

— А сегодня я что такое видела своими глазами? — холодно спрашивает Машечка. — Ну? Что это такое было?

Всем троим очень хотелось обсудить, что же это такое было, но говорить в голос мы боялись, а шептаться, как заговорщики, боялись ещё сильнее.

— Думаю, — говорит Павлик, — это была дымовая шашка, только я не понимаю откуда, ничего подобного мы не планировали.

— Да, вы просто запланировали вести себя как скоты.

Машечку явно зациклило, это видела я, и он видел тоже. И опять поступил правильно, не став спорить.

Через какое-то время пришла мне мысль, что лучше, наверное, оставить их вдвоём, раз Павлик глаз с неё не сводит и правильно держится. Но сперва нужно было убедиться, что Машечка тоже не против, а Машечка с таким испугом косилась, что я уже не знала, что думать. Как-то взглядом просигнализировать о намерениях то ли у меня умения не хватило, то ли у неё — смекалки. Решила отправить ей эсэмэску.

Но когда ты сидишь в компании, перед тем как отправлять SMS, нужно извиниться. Я всегда говорю «прошу прощения», если приходится что-то отправить или ответить на звонок, и не понимаю, почему Максимчик каждый раз над этим смеётся. Машечка и Павлик не засмеялись, но Машечка, когда у неё телефончик булькнул, сказала что-то вроде «сейчас, минутку», и неизвестно, телефончику или мне.

Я ей пишу: «Ухожу тихо?» Она мне: «Нет!!!» — «Не понравился?» — «Прокл кб». Смешно, если подумать: сидим за одним столом и переписываемся, причём по поводу третьего лица, которое сидит тут же. Минус SMS в том, что их стиль даже не телеграфный, иногда понимаешь только половину, остальное домысливаешь. А я уже говорила, как у меня с этим обстоит. В Машечкином сообщении, например, «кб» явно означало «как будто», а «прокл», скорее всего, были прокладками, и вся фраза выглядела крайне загадочно. Уж не месячные ли у неё начались? Я на всякий случай кивнула и стала искать в сумке тампоны.

Но тут и Павлику принялись соратники слать вопросы: куда это он, дескать, исчез с поля боя, — потому что он помрачнел и заёрзал.

— Это твои? — спрашиваю. — Где они? В полиции?

— В полицию попал только Костя. Потому что помогал... выбираться оттуда.

— Ну так и ты помогал. Нам.

— И теперь те, кому он помог, дадут на него показания.

— Не надо было вакханалию устраивать!

Не нужно было Машечке так говорить, и, думаю, она сама это понимала, но иногда люди просто не могут остановиться и чем лучше они всё понимают, тем сильнее их заносит. И когда человек в таком состоянии, его лучше не трогать.

— Павлик, они тебя, наверное, ждут? Твои друзья? Возьми мой номер, расскажешь потом, что случилось.

Павлик меня понял.

— Да, — говорит, — нужно идти.

Такси он нам, кстати, не забыл вызвать. Проводил, усадил.

Машечка не сразу успокоилась. Покрутила головой, чтобы убедиться, что Павлик действительно остался на улице, а не залез как-нибудь в багажник, высморкалась хорошенько и говорит мне, не столько сердито, сколько жалобно:

— Аля, ты с ума сошла? Зачем ты его поощряла? Телефон дала! Что у нас может быть общего с этим комсомольцем?