Катя Миллэй - Море спокойствия

Несколько минут я кручусь у подножия лестницы. Как только Кара Мэттьюс на кухне берется за пивной кальян, я, пока все увлечены этим зрелищем, ныряю под импровизированную преграду Кевина и пробираюсь на второй этаж, где смогу воспользоваться телефоном.

Пусть я и навеселе, но даже после нескольких выпитых стаканов пива не забываю проявлять бдительность. Проверяю, не идет ли кто за мной, а потом, пройдя по коридору налево, прокрадываюсь в одну из спален. Внутри не отхожу от стены, пока не нащупываю рукой выключатель. В комнате пусто. Музыка по-прежнему орет, и до меня доносятся приглушенные скандирования имени Кары. Я достаю телефон, понимая, что по факту могу позвонить только двум людям. Один из них Джош, только не знаю, можно ли ему звонить. А второй – Клэй, которому придется отправлять сообщение, хотя я могла это сделать внизу. А сюда я поднялась по одной причине: мне хочется позвонить Джошу.

Я набираю его номер и жду, но он не поднимает трубку. Звонок не сразу переключается на голосовую почту, и поначалу идут просто гудки. А как только включается запись, я нажимаю «отбой». Оставлять ему голосовое сообщение слишком унизительно. Я вызываю клавиатуру, чтобы написать Клэю и узнать, не заедет ли он за мной, но не успеваю набрать первое слово, как дверь открывается.

На пороге стоит Кевин Леонард.

– Так и знал, что ты передумаешь, – произносит он заплетающимся языком – уверена, ему это стоило больших усилий. Я собираюсь снова помотать головой, но он уже останавливается передо мной. Я не убегаю, не говорю «нет» и не отталкиваю его. Потому что в действительности мне все равно. Если я хочу окончательно себя погубить, то вот он мой шанс. Джоша больше нет, как и всего, что у меня забрали с тех пор и что я отвергла сама. Для меня не существует Джоша Беннетта. Не существует и всего остального.

Вот и все, о чем я успеваю подумать, прежде чем язык Кевина врывается в мой рот. От него несет кислым пивом, я, наверное, сама пахну не лучше, и вообще все происходящее просто отвратительно, но я того заслуживаю. Одной рукой он лапает мою грудь через платье, а другой хватает за бедро. Мои руки безвольно висят по бокам, я закрываю глаза и позволяю ему делать со мной все, что заблагорассудится. Он уже начинает стаскивать с меня трусы, но останавливается, чтобы сначала избавиться от платья. Задирает его вверх, и я ощущаю холодный воздух на внутренней стороне бедер и животе, как напоминание о том, что мной также нужно попользоваться и выбросить.

И вот его рука – уже у меня между ног; ощутив его пальцы там, я начинаю давиться рвотой прямо ему в рот. Пожалуй, с меня хватит – я не подписывалась на такие мучения.

Я отрываюсь от его губ, сбрасываю с себя его руку и одергиваю платье. Если и существует самое дно, то сейчас я его достигла. Я могу врать себе. Могу врать Джошу. Но от правды не убежишь. Переспав с ним, я нисколько не погубила себя, даже если после этого разрушила все. Говоря ему об этом, я знала, что это ложь, как и знаю теперь. Я не жалею ни об одной минуте, проведенной с Джошем. Но жалею о каждой секунде, последовавшей потом. Жалею о том, что разбила ему сердце. Что отправила нас обоих прямиком в ад.

Если я позволю Кевину Леонарду сделать свое дело, если я позволю это самой себе, то прямо здесь и сейчас растопчу то последнее, что осталось хорошего во мне. И возможно, никогда себе этого не прощу. Я не смогу выбраться из этой пропасти, потому что во мне больше нечего будет любить. Впервые за свою никчемную, поганую жизнь я не могу на это пойти. И что самое важное – не пойду.

Я толкаю Кевина в грудь. Не сильно. Но решительно. Мотаю головой. Нет. Стараюсь принять виноватый вид. Я и чувствую себя виноватой. Но должна ли я испытывать неловкость в подобной ситуации? Правила мне неизвестны. Я одергиваю платье еще ниже, но этого, кажется, недостаточно.

– Настя, что за хрень?

Я еще раз качаю головой. Произношу одними губами: «Я не могу», – мне нужно, чтобы он понял. И он, по-моему понимает, но не придает этому значения.

– Ты что, всерьез решила кинуть меня со стояком на моей собственной вечеринке?

Я даже не успеваю нагнуться и подтянуть трусы, потому что он снова хватает меня и впивается губами. Дважды мне повторять не нужно: я наступаю ему на ногу и бросаюсь к двери. Но она заперта, у меня дрожат руки, и я не могу заставить пальцы двигаться быстрее. Мне удается справиться с замком, однако времени повернуть дверную ручку не хватает. Надо было двинуть ему сильнее, но я не думала, что это понадобится. Лишь хотела дать ему понять, что между нами ничего не будет, и выиграть время, чтобы выскочить из комнаты. Только этого оказалось недостаточно. Он ловит меня за руку, разворачивает к себе. Я стискиваю его мизинец и выгибаю в обратную сторону. У меня нет намерения калечить его, я просто хочу выбраться отсюда. Вот и все. До меня доносится хруст его пальца, в тот же самый миг он замахивается и бьет меня по лицу. Движение рефлекторное, и он вряд ли осознает свои действия. Его кулак со всей силы обрушивается на мою щеку, отчего я теряю равновесие и падаю, ударяясь лицом об угол тумбочки возле кровати. Чувствую, как из раны рядом с глазом течет кровь, смахиваю ее. Быстро переворачиваюсь на спину и собираюсь пнуть его ногой, дабы выиграть драгоценные секунды, но он хватает меня за щиколотку и оттаскивает от двери.