Леонид Пузин - Луна в Водолее [СИ]

По счастью, у Окаёмова не было лишней минуты, чтобы предаваться раздирающей душу боли — если он хотел успеть в Великореченск к завтрашнему утру, то следовало немедленно отправляться в путь.

Первым делом Лев Иванович позвонил в свою «сводническую» контору и передал секретарше, что по срочному делу уезжает из Москвы — вероятно, до понедельника. Затем попробовал соединиться с женой, но, три раза набрав её рабочий номер и три раза услышав в ответ короткие гудки, написал Маше записку и положил её на столе в гостиной. Оставалась Елена Викторовна — которой назначено сегодня на семь и которая наверняка уже сгорает от нетерпения, желая услышать «приговор» астролога о перспективах её отношений с Андреем.

Возблагодарив судьбу за удивительно вовремя — за каких-нибудь пятнадцать, двадцать минут до трагического известия из Великореченска — случившееся откровение, Лев Иванович набрал номер госпожи Караваевой. Влюбившаяся в мальчишку «львица» немедленно сняла трубку — действительно, сгорала от нетерпения! — и, как ни спешил Окаёмов, разговор с Еленой Викторовной занял у него почти двадцать минут. Поняв, что переложить ответственность на звёзды ей не удастся, госпожа Караваева замучила астролога своими сомнениями, — так вы считаете, Лев Иванович, что, взяв Андрея на содержание, я ему не принесу вреда? вы абсолютно уверены? — и прочее в том же роде. И так почти двадцать — для Окаёмова драгоценных! — минут.

Наконец, кое-как управившись с госпожой Караваевой, Лев Иванович запихал в кейс смену белья, несколько бутербродов с колбасой, горбушей и сыром, «Эфемериды» и «Таблицы домов» — Плацидуса и Коха. Затем астролог переоделся в чёрный костюм, но, почувствовав невозможную духоту, галстук и белую сорочку тоже пристроил в кейс, добавив на всякий случай кирпичного цвета джемпер (всё-таки — Май-месяц), облачился в тёмную клетчатую рубашку, а пиджак перекинул через левую руку — неудобно, но что поделаешь: с чемоданом связываться Окаёмову не хотелось. Всё. Можно трогаться. На вокзал, а по пути — в сберкассу.

Сняв со своего «секретного» счёта тысячу долларов, Лев Иванович на минуту задумался и снял ещё тысячу — мало ли! Зарабатывает, слава Юпитеру, он теперь очень даже прилично, а похороны друга… тем более, что в смерти Лёши Гневицкого много неясного — почти наверняка будут дополнительные расходы.

С билетами оказалось на удивление просто: не простояв в очереди и двадцати минут, Лев Иванович приобрёл купейный до Великореченска — на проходящий поезд, который отправлялся менее чем через час и, соответственно, прибывал в пять пятнадцать утра.

Купив в привокзальном магазинчике бутылку «Смирновской» (наверняка, поддельной!) и двухлитровый баллон «Фанты», Окаёмов за двадцать минут до отхода занял своё место — наконец-то можно расслабиться! Помянуть Алексея…

Не дожидаясь отправления поезда, Лев Иванович почти незаметным жестом вложил в нагрудный карман проводницы полусотенную купюру и попросил стаканчик. Молодая женщина понимающе улыбнулась и в миг обеспечила Окаёмова требуемой посудой. Конечно, при своих нынешних доходах Лев Иванович мог себе позволить пойти в вагон-ресторан, но, во-первых, до его открытия оставалось не менее полутора часов, а главное — Окаёмову не хотелось первую чарку на помин души раба Божьего Алексея пить в ресторанной суете. Конечно — в купе попутчики, но Льву Ивановичу, кажется, повезло: пока только — занятая собой влюблённая парочка. Место напротив пустовало, и Окаёмов поторопился воспользоваться удачей: налил полный стакан водки (как ему этого захотелось сразу, по получении трагического известия) и выпил его на одном дыхании — мысленно перекрестившись и сказав про себя: Царство Небесное Рабу Божьему Алексею.

Водка оказалась «средней паршивости» — тёплая, явно фальсифицированная, однако не чересчур ядовитая — зажевав её бутербродом с сыром, Лев Иванович убрал бутылку обратно в кейс и вышел на перрон покурить. До отправления поезда оставалось около пяти минут — о чём напомнила дежурящая у вагонной двери «подкупленная» проводница. Заверив её, что от поезда он не отстанет ни в коем случае, Окаёмов в несколько затяжек выкурил плохо набитую сигарету, поискав глазами и, в пределах видимости не обнаружив урны, украдкой спустил «бычок» под вагон и за полминуты до отправления вошёл внутрь. Поезд дёрнулся, на мгновенье замер и плавно, почти незаметно, тронулся с места — точно по расписанию.