Жорж Старков - Анархо

Янтарь снова заскользил своим скользким языком во рту, прошёлся по зубам и дёснам, лизнул нёбо и с натугой вполз в горло. Табачная гарь помогла провалиться внутрь. Бутылка уже стремилась бессовестно оголить донышко, но мысли всё никак не хотели улетучиваться. Не желали оставить в невинной чистоте подёрнувшийся алкогольной дымкой разум, хотя бы на остаток этого сумасшедшего дня. Вопросы роились, и главные из них нахально выползали в первые ряды, повторяя сами себя вновь и вновь. Вопросы простые, но так пошло обнажающие бессилие перед вызовами из-за пределов знакомой скорлупы.

Уже есть адреса. Адрес рыжего, адрес южанина. Есть место работы. И что? Вопрос вёл за собой нестройные шеренги новых и новых, ответы на которые в сухом остатке лишь клонировали пресловутое «и что?»

— Чего, в одно рыло точишь? — неуверенно вырвал из тягучей паутины логических цепочек и вьюна надуманных выводов насмешливый голос Бэкхема. Он стоял лишь в шаге, но до сих пор казался невидимкой.

— Да, задумался… — признался Лидс.

— Осталось чего? — покосился Бэкхем на бутылку, пригляделся, недовольно скривился. — Чего высиживаешь? Пошли домой. Там Оля пожрать сварганила.

— А ты чего тут?

— Я-то за солью, да майонезом вышел. А вот ты чего под дождём расселся? Пойдём…

— Слава, — поднял Лидс на младшего товарища выразительный и пронзительно сосредоточенный взгляд, — это мусора тебя подстрелили. Мусора из главка.

— Мне Егор говорил о твоих думках, — улыбчиво отмахнулся Бэкхем.

— Это не думки. Это почти наверняка. Я сам проводил их до мусарни. Потом «Вова» со Спайком до дома вели. Спайк даже, вроде как, невзначай, спросил у местной шпаны, не мусор ли в тот-то подъезде живёт. Всё сходится, Слава.

— И что это меняет?

— По-твоему, ничего?

— По-моему, кровь у всех одинаковая. Что у хулиганов, что у ментов.

— Тут ты прав, конечно… — Лидс глянул на остаток коньяка, вяло встряхнул сосуд, влил последние пару десятков грамм в рот, шумно втянул хладную влажность городской осени. — Только, знаешь, — продолжил, прикуривая новую сигарету, — у «фанья» есть хоть какие-то принципы. А чего ждать от этих сукиных детей?

— Зато их не жалко… — слишком самоуверенно и неожиданно зло усмехнулся Бэкхем.

Лидсу даже показалось, что в глазах младшего товарища блеснула скрывающаяся до этого жажда. Жажда нового противника? Жажда реванша? Жажда преступить новую черту дозволенности?

Чуть заметно передёрнуло. Может, под ворот всё-таки заползла шипучая промозглость, а, может, и вправду стало страшно. Даже не от того, что впереди лишь неизбежность неизвестности. А потому, что неизбежность вызова, которой страшишься сам, кто-то другой готов принять с кривой усмешкой на наглых губах.

Размеренный гул спортбара легко висел в воздухе, создавая столь живую плотность, насыщенность, ощущение сопричастия… Улыбающийся люд, в кратких промежутках гудящих разговоров, прихлёбывал пиво, пожёвывал сухую рыбку, хрустел сухариками. Кто-то пропускал по рюмочке, меж поцелуев с пузатыми кружками с пышной седой шевелюрой. Шарик же словно утонул в полупустом бокале «светлого». Сидел и не мигая глядел, как один за одним схлопываются белые пузырики. Как пена мало-помалу рассеивается, оставляя о себе напоминание лишь белёсым ободком на прозрачном стеклянном глянце.

— Ну, привет, — чуть грубовато хлопнули его сзади по плечу, обогнули неслышным шагом, без спроса уселись напротив.

В Шарика упёрлись две пары сосредоточенных глаз — одни голубые, вторые почти дочерна карие. Голубоглазый, не по сезону веснушчатый и чуть обрюзгший, звонко щёлкнул ногтем по бокалу, криво улыбнулся.

— Отдыхаешь? — вальяжно откинулся он на спинку чуть жалобно скрипнувшего стула.

— А тут что-то ещё можно делать? — глухо отозвался Шарик, достал из кармана и бросил на стол помятую бумажку с номером и несколькими фразами. — Ваша?

— Наша, — ответил кареглазый кавказец, чуть потёр жёсткую щетину и сжал обрывок в кулаке. — Базар к тебе есть.

— Базарьте, — легко отозвался Шарик, стараясь как можно крепче удерживать цепи, сковывающие клокочущее волнение.

— Ты не умничай, — взял слово рыжий, — а слушай и запоминай. Ты с дружками не в своё дело полез. Совсем не в своё. Сам понимаешь, беспредел не прощается, да и убытки… Грохнуть вас или отправить «отдыхать» — «на раз» можно, — словно в подтверждение своих слов звонко щёлкнул он, такими же как и лицо, пробитыми солнцем, пальцами. — Причём, не на чёрную «зону», а на «красную», где ваши приключения никто не оценит. Где важно будет только то, о чём я попрошу. Но у вас есть шанс заслужить прощение.