Жорж Старков - Анархо

— Всё — лишь утопия, — устало хмыкнул Барбер, — если никому и ничего на хрен не надо…

Мерный шаг, краткий спринт, заломленные за спину руки и снова, как под беспристрастную копирку, нырок в безразличную утробу старенького микроавтобуса. Снова мерный, но теперь влажный шелест городских дорог, перекатывание через окраинные чуть подразмокшие грязевые наросты, нырки в выбоины и просто продавленные тяжёлыми колёсами впадины.

А ещё, на этот раз, Марк пытался убежать. Он поздно заприметил уверенно смеряющих погонные метры крепких парней, с затянутыми в ткань балаклав лицами. Рванул, поскользнулся, встал, снова рванул. Потом бежал. Метров, эдак, двадцать. Затем повалился пузом в размякшее месиво школьного стадиона, после короткого, но мощного толчка чужой ноги в поясницу. На бегу, он даже пытался кому-то позвонить, но длинные гудки слишком длинные, а бег тренированных ног околофутбольной элиты непозволительно быстр.

Как и в прошлый раз руки оказались скрещены за спиною, стянуты колким, жестоким в своей неподатливости, пластиковым хомутом. Мелкий наркоторговец сидел, вжавшись в поросшую пылевой коркой стенку, молчал, чуть подрагивал. Не сопротивлялся отъёму всего содержимого карманов. Лишь, то вяло покачивал обречённой головой, в такт тряске, то, вдруг, словно просыпался от одному ему ведомых звуков, а потом снова обмирал.

Его ноги ступали по уже печально знакомой тропинке, втоптанных в вязкую глинистую землю мелких осколков кирпича, бетона, шифера и другого строительного мусора. Недостроенное и уже давно обветшалое нечто, встретило заунывно завывающими в кирпичной клетке сквозняками. Марк спотыкался на лестнице, норовил клюнуть серую бетонную твердь, оставив ей воспоминание о себе кровавым поцелуем. Но крепкие руки держали под локоть, крепко, цепко…

Он повалился на хладность пола, почти у импровизированного обрыва вульгарно оттопырившегося перекрытия, нависающего над текучей гладью. Внизу — два этажа и затопленный подвал. Справа — неплохой вид на город. Плюющиеся смолью трубы ТЭЦ, пологие крыши вросших в промзону заводов. Чуть правее — белизна бюджетных новостроек. Слева, за разномастностью лесополосы — приземистый дачный посёлок. Впереди, бурелом балки, оставленной людьми на откуп истинному естеству природы. Сзади, единственная выведенная кирпичная стена и четыре застывших силуэта. Один — повыше и пошире остальных, спокойно разматывает пластиковую бельевую верёвку. Второй — тоже высокий, но худой, нервозно подёргивает руками. Третий — широкоплечий, приземистый, поглядывает сквозь прорези чёрных глазниц по сторонам. Четвёртый — и сказать нечего. Словно усреднённая версия всех прочих. Среднего роста, средней комплекции, стоит, смотрит не мигая…

— Ребят, ну вы чего? — наконец заголосил Марк. — Ну, с кем не бывает?

— Тебя предупреждали, — с натугой вытолкнул из себя Лидс. — Теперь уже поздно…

— Чего поздно?! Чего поздно?! — замельтешил горе-торговец. — Хотите точку забрать?! Так, это не со мной решайте! Я-то тут при чём?!

— Закрой свою вонючую пасть! — Бэкхем с размаху впечатал носок полуспортивного ботинка в голову тщедушного студента. — Пиздец тебе, сука!

Марк что-то скулил и отплёвывался бардовым, тягучим, в то время как молчаливый Шарик деловито пытался скрутить воедино три кирпича, в разной степени надколотых с краёв. Пластик верёвки упрямился и то и дело пытался ослабить хватку. Нехитрая конструкция стремилась рассыпаться, но Шарик старательно подтягивал жгут, делая всё новые и новые обороты.

— Тихо! — гаркнул Барбер, чуть сгорбился, навострился. — Тихо, сказал! — ногой вжал в бетон пленника, что-то невнятно хлюпающе бормочущего. — Слышали? — обратился ко всем сразу. Товарищи непонимающе повели плечами. — Значит, слушайте! А ты, — ещё сильнее вдавил ступню меж барыжьих лопаток, — вообще не дыши!

Ветер звучал пустотой и собственным мокрым шёпотом. Секунду, две, три, а потом послышалось тихое металлическое бряканье, где-то внизу.

— Эй! — змеёй шепнул Лидсу Барбер. — Глянь, что там? — кивнул лестницу.

Лидс сухо сглотнул, поправил маску, осторожно, неслышным шагом подкрался к дверному поёму, вытянул шею и почти мгновенно, по пустынности кирпично-бетонных стен поскакало эхо нежданного хлопка, а в глаза полетело мелкое крошево.

— Твою мать! — пугливой черепашьей головой втянулся обратно на площадку Лид.

— Они здесь! Здесь! — истошно завопил Марк.