Жорж Старков - Анархо

Джеб в отмах качнувшейся груше — залитые восторгом братские глаза, преисполненные счастьем от первого выезда. Взгляд впитывает действо на зеленом прямоугольнике гостевого поля, душа поглощает энергетику ликующего сектора, сердце чувствует близость родной крови…

Груша вздыхала, то глухо с хрипотцой, то звонко, будто откашливалась. Удары сыпались зло и методично, в одном унылом, но пугающем своей тяжелой поступью, ритме. Лидсу казалось, что если снаряд пробуждает воспоминания, давая на микросекунду вернуться в прошлое, то, может, когда-нибудь он расщедрится и просто повернет время вспять, даровав привилегию прожить минувшие годы заново. Конечно, в это не верилось, даже в порядке бреда. Просто хотелось думать о том, что ещё не все чудеса расшифрованы мозговитыми научными светилами. И пусть не это, но другое чудо обязательно случится. Пусть, с кем-то другим, но непременно… Чтобы хоть кому-то повезло.

Лидса окликнули. Барбер стоял у входа в спортзал и призывно кивал на дверь. Осенний ветерок заставил разгоряченное тело чуть ссутулиться, разрешил пробежаться по взмокшей спине потерявшим страх мурашкам.

— Как ты? — закинув в рот сигарету, уставившись в пространство перед собой, начал Барбер.

— Нормально, — отозвался Лидс, устраиваясь на бетонном парапете и запахиваясь в олимпийку. — С похоронами суета…

— Мы с пацанами решили тебя пару дней не трогать. Но, сам понимаешь, если какая помощь нужна…

— Да, я понимаю, — осёк его Лидс. — Пока ничего не нужно. Разве что, может на самих похоронах. Лишние руки ни хрена не лишние.

— Только скажи. Ты меня, да и пацанов, знаешь. Как мать, как сестра? Держатся?

— Нормально. Они молодцы…

Говорить и том, что мать больше походит на бесплотную тень, нежели на живого человека, вовсе не хотелось. А уж о сестре и подавно. Шестнадцатилетняя Ольга держалась, действительно молодцом. Особенно с учетом того, что для неё это уже вторая потеря за последние пару лет.

Почти сразу после смерти отца, сестра переехала к бабушке в пригород, да там и осела. Тянуть в одиночку двух малолетних матери было невмочь. Когда старушка покинула сухое уставшее тело, казалось, что сестра лишилась самого близкого человека, а возможно, так и было на самом деле. По возвращении пустоту постепенно заполнил именно Лёня. Теперь, когда и его не стало, будто пропал невидимый якорь, удерживающий девушку в родных стенах. До матери, которая, когда стало тяжело, сбросила Олю на старушечьи плечи, не было никакого дела. До старшего брата, не оставившего в её жизни никакого сколь-нибудь ощутимого следа — тем более. Потому, последние пару дней сестра появлялась дома лишь однажды. Приняла душ, выпила стакан кефира и снова испарилась, оставив из свидетельств своего присутствия лишь цветочный шлейф чуть приторных духов.

— Миха, — окликнул задумавшегося Лидса Барбер. — Завтра новичков просматривать будем. Ты как?

— Не знаю. Не до того сейчас. Но, я позвоню…

— Давай-давай. Не кисни, брат… Всякое бывает. Знаешь, некоторые считают, что люди «уходят» в свое время, что от этого никуда не денешься. Судьба…

— Судьба?! — усмехнулся Лидс, злобно сплюнув под ноги. — Да, херня это всё! Держу пари — эти самые люди, верящие в судьбу, когда дорогу переходят, по сторонам поглядывают. Это не судьба, а просто бред какой-то…

— Неизвестно почему? Ну, почему сиганул Лёня?

— Неизвестно. Менты молчат. Мол, чего тут непонятного? Подросток, стройка, шаг из окошка повыше… Таких каждый день в разбитыми бошками находят. Не знаю ничего, Егор. Ничего не знаю…

— Может, из-за девки какой? А может, помог кто?

— Знаешь, что самое хреновое? — некурящий Лидс внезапно вынул из пальцев товарища сигарету и глубоко затянулся, насилу подавил кашель. — То, что я понятия не имею. Я вообще ничего не знаю о нём. Вообще! Хороший я брат, правда?

— Да ладно тебе, — вернул Барбер остаток сигареты, повертел в пальцах, прикурил от огарка новую. — От самобичевания ещё никому лучше не становилось. И малому твоему от этого лучше не будет. Он сейчас в хорошем месте, гораздо более приятном, чем то дерьмо, что нас окружает.

— Ты в это веришь? В рай, ад и прочую дребедень?

— Ну, может не в рай и ад… Но то, что каждый конец это новое начало — да.

— Точно знаешь? — уныло усмехнулся Лидс.

— Нет, не точно, — пожал Барбер плечами. — Зато так проще. Так из жизни не выветриваются остатки смысла.

Гулкий подъезд плыл под ногами выщербленными по краю ступенями. Длинный ключ скрёбся о замочную скважину, словно не желая нырять в пазы и проворачивать скрипучий давно требующий смазки механизм. Полумрак прихожей усугубляли тёмные, местами отслоившиеся от стены обои. Занавешенные окна, молчащий телевизор, пустые комнаты. Лишь на кухне слышались отголоски присутствия живого человека.