Владимир Алеников - Странники терпенья

– Теоретически я допускаю, что такое могло быть, – неспешно произнёс он вслух. – Но если уж разбираться, то у Микеланджело гвозди вбиты в ладони Христа, а не в запястья, как практиковалось тогда в Римской империи. Так что если бы мастер действительно попробовал распять натурщика, то обнаружил бы, что тело, прибитое таким образом, просто не удержится на кресте.

Андрей задумался. Снова наступила странная звенящая тишина.

– То есть великий поэт ошибался, – сказал он наконец. – Гений и злодейство совместны, не так ли, батюшка?

Искры в голубых глазах священника исчезли. Он ответил не сразу, понимая как важен его ответ для Андрея.

– Полагаю, всё зависит от греха, который берёт на себя творец, – раздумчиво заговорил он. – Если это не убийство, пожалуй, что да, совместны. Понимаешь, Андрей, Пьета вызывает отклик в миллионах душ. Подумай сам, сколько людей такое удивительное произведение может удержать от сумасшествия, депрессии, самоубийства… Известно же, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир. Сколько миров можно спасти, создав что-то прекрасное!

Андрей просиял.

– Чему ты улыбаешься? – удивился священник.

– Большое спасибо, батюшка, – слегка поклонился Андрей. – Вы мне очень помогли.

Он уже начал было поворачиваться чтобы уйти, но неожиданно остановился, внимательно поглядел на священника и опять уселся рядом с ним.

– У меня есть ещё один вопрос, – решительно произнёс он. – Известно, что Микеланджело не прибегал к услугам моделей женского пола, да и женские фигуры ему никогда не удавались. Есть мнение, что он был геем…

Андрей осёкся.

– И что с того? – недоуменно спросил священник. – В чём вопрос?

– Если вы допускаете, что он мог распять своего натурщика, – медленно проговорил Андрей, – допускаете ли вы, что он любил его?

И снова, уже в третий раз в соборе повисла тишина. Голубые, пронзительного небесного цвета глаза священника удивлённо и даже с некоторым страхом рассматривали фотографа.

Марина сама не понимала, откуда у неё появились силы. Но она ощущала необыкновенный подъём и уверенность. Похоже, что разрезанный палец парадоксальным образом придал ей второе дыхание. Она справится, она должна успеть!

Марина пилила теперь совсем иначе. Ожесточённо, с плотно сжатыми губами. Пилка в её руке нагрелась так, что обжигала. Мозоль на указательном пальце превратилась в кровавое месиво. Средний палец продолжал кровоточить. Но она ни на что не обращала внимания. Она сама сейчас была этой маленькой острой пилкой, которая с каждой секундой всё глубже вгрызалась в стальную плоть наручника. Большая часть пути уже была пройдена, оставалось совсем немного.

Неожиданно небо потемнело, в считаные секунды всё изменилось, подул ветер. На пилке, на наручнике появились мокрые пятна. Ещё через секунду капли на руках у Марины стали смешиваться с кровью, и вот уже дождь хлынул в полную силу. Но и это ни на миг не остановило её, она упорно продолжала свою работу.

Спрятавшийся от дождя под крышу портала Чарли с вялым сожалением наблюдал за глупой гостьей. Даже под дождём она продолжает своё бессмысленное занятие!

Внезапно Чарли встал с места и затрусил к воротам. Марина не заметила этого. Сдула очередную порцию опилочной металлической пыли и с радостью увидела, что распил дошёл почти до конца. Рука её задвигалась ещё энергичней.

Закатное солнце золотило улицы, придавая городу ту единственную законченность, которой, по мнению Андрея, ему не хватало в любое другое время суток. Это были его любимые минуты, и тот факт, что он возвращался домой именно сейчас, в такой волшебный момент, окончательно привёл его в боевое, приподнятое настроение. В голове наконец-то всё прояснилось. Он знал, что делать, что пробовать. Чувствовал, что находится на пороге важнейшего открытия.

Дважды за свою творческую жизнь он ощущал подобный подъём, и каждый раз интуиция не подводила его, всё увенчивалось огромным успехом. Так будет и на этот раз. Внешние атрибуты найдены, он уверен, что находится на правильном пути. Разговор со священником уничтожил все сомнения.

Теперь многое зависит от Марины, она должна понять, проникнуться его замыслом, наполнить его тем содержанием, которое было дано ей от Бога и суть которого она сама наверняка не понимала. Судьба послала ему эту глухонемую провинциальную девочку в самый подходящий, нужный момент. Такое не может быть случайным. Он не верит в подарки судьбы. Он всегда скептически улыбался, когда его называли везунчиком. Дело вовсе не в везении. Это просто закономерный итог его постоянных мучений и стараний, его бессонных ночей и бесчисленных часов в студии, в лаборатории. Количество в определённый момент переходит в качество. И сейчас это происходит с ним, с Андреем Бергом.