Владимир Алеников - Странники терпенья

Отправила послание, снова посмотрела в окно.

Лишь бы он сейчас не приехал!

Пришёл ответ:

«ТАК, ЗНАЧИТ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОТТУДА ВЫБРАТЬСЯ?»

О, Господи!

Не хватало только нарваться сейчас на идиота! Она же уже всё объяснила! Что ещё сказать?!.

Пока она думала, пришло ещё послание:

«ЧТОБ ТЕБЯ НАЙТИ, НУЖНО БОЛЬШЕ ИНФОРМАЦИИ».

А где её взять, чёрт подери?

Вдруг её осенило.

Пальцы снова бешено запорхали над клавиатурой.

«НА ЭТОЙ БОЛЬШОЙ УЛИЦЕ ГРЕЧЕСКАЯ ТАВЕРНА „ОЛИВА“. Я ЕЁ ВИЖУ СО ВТОРОГО ЭТАЖА. ЕСЛИ ВСТАТЬ У ВХОДА В КАФЕ, ТО МОЖНО БУДЕТ УВИДЕТЬ ДОМ, ГДЕ Я НАХОЖУСЬ. ОБЪЯСНИТЕ ЭТО ПОЛИЦИИ. ПОЖАЛУЙСТА-А-А-А-А-А-А-А!!!!!»

Филипп и Мишаня прочли послание, снова переглянулись. Им уже было не до шуток.

Филипп мгновенно набрал в поисковике «ГРЕЧЕСКАЯ ТАВЕРНА „ОЛИВА“».

– Вот она! – сказал он торжествующе. – Улица Алабяна, 36.

Марина ждала ответа.

Ну что он медлит?

Вдруг новая мысль пришла ей в голову. А почему, собственно, она не написала никому из своих друзей? Что, у неё нет друзей? Полным-полно, куча адресов.

Вот дура!

Она мгновенно открыла свой почтовый ящик. Задумалась на секунду, к кому именно обратиться за помощью.

Да ко всем сразу!

Марина поставила галочку – разослать всем – и опять зависла над компьютером, подбирая правильные слова. В это время снова пришло послание в чате:

«МОЖЕТ, ЕСТЬ КАКОЕ-ТО ПИСЬМО С АДРЕСОМ? ПОИЩИ!»

Она тут же отстучала ответ:

«ОК, СЕЙЧАС ПОИЩУ. ПОДОЖДИ! НЕ УХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА!»

Пока озиралась по сторонам, пришло ещё одно сообщение:

«ВООБЩЕ-ТО ХОРОШО БЫ ЗНАТЬ ИМЯ И ФАМИЛИЮ ХОЗЯИНА ДОМА!:)».

В конце послания стояло двоеточие и скобка. Это был смайлик, дружеская поддержка.

Она невольно усмехнулась.

Он ещё шутит!

Ей-то совсем не до шуток. Андрей может вернуться в любую секунду. Как же его фамилия? Он ведь представлялся ей. Но фамилию, кажется, не называл…

Или называл?..

Марина рванула на себя ящик стола. С изумлением уставилась на коллекцию усов, бровей, бород, аккуратно выложенных на зелёном сукне. В другом ящике оказалось полно каких-то мелких странных предметов, назначение которых было ей совсем непонятно. Высушенные каштаны, какая-то трубка с раструбами, похожая на старинные стетоскопы, которыми доктора выслушивают пациентов в исторических фильмах, рядом в полиэтиленовом мешочке что-то жёлтое… вроде как игрушечные цыплята.

Марина полезла вглубь ящика, задела рукой за мешочек, цыплята ожили, задвигались. Она испуганно отдёрнула руку.

Время бежит!..

Чем она занимается? На что тратит драгоценные минуты?! Один за другим Марина стала выдвигать ящики, рылась в них, пытаясь отыскать свой билет на свободу. Им могли стать визитная карточка, конверт с адресом, какое-нибудь удостоверение…

Хоть что-то!

Однако ничего такого ей не попадалось. Теряя надежду, она слишком резко дёрнула последний ящик, он выскочил из пазов, упал. На пол высыпались шарики для пинг-понга и чёрно-белые фотографии. Шарики беззвучно запрыгали по полу. Марина озадаченно смотрела, как амплитуда их бесшумных прыжков становится всё меньше, замедляется, как они катятся в разные стороны.

Потом опомнилась, перевела взгляд на фотографии. На них был мальчик лет тринадцати, в котором она тут же узнала Андрея. Рядом позировала белокурая девочка, чем-то неуловимо похожая на него.

Но рассматривать фотографии было некогда. Главное, что и здесь не оказалось того, что ей нужно.

Прихожая!

Ну как же она сразу не вспомнила?! Когда они ещё только вошли в дом, на столике в прихожей лежало несколько конвертов. Может быть, они ещё там?

Марина рванулась к двери кабинета, распахнула её, шагнула в коридор и тут скривилась от боли в правом запястье. Цепь снова крепко держала её, не пускала дальше. Пришлось опять вылезать через окно, спускаться по лестнице, что оказалось намного трудней, чем подниматься.

В довершение всего, она неудачно спрыгнула на землю с последней ступеньки и подвернула ногу.

Чарли мгновенно отреагировал на странный жалобный звук, который она издала при этом. Тут же вскочил, подошёл ближе.

Марина заставила себя улыбнуться собаке, дружелюбно помахала ей. Чарли ответил неодобрительным рычанием, которого она не могла услышать. И оскаленную морду его тоже не увидела, поскольку, морщась от боли в ноге, уже быстро ковыляла ко входу в дом.