Павел Селуков - Халулаец

— Это кто, Марат? Что здесь происходит?

Жозефина обернулась ко мне, и я поцеловал ее в губы.

— Ты привезла абсент, принцесса?

— Вот.

— Ставь на стол и садись. Сейчас я все объясню.

Жозефина повиновалась. Три красавицы застыли на стульях, как курочки на насестах. Их вопросительные взгляды скользили по моему лицу. Хотя у Присциллы взгляд был пьяным и заговорщицким. А у Рагнары восхищенно-осуждающим. Можно сказать, я вам наврал, потому что вопросительным взгляд был только у Жозефины.

— Сегодня утром я проснулся с жуткого похмелья. В состоянии крайнего сексуального возбуждения. Полез в телефон. Пробежался по контактам. Нашел там вас троих и позвал в гости. Это если коротко.

— Давай длинно. А то короткое объяснение как-то не греет.

— Хорошо. Длинно. Мне одиноко с похмелья. Хочется женского внимания, шумной компании, застольных бесед. Вечеринки хочется, короче. Вам, на самом деле, даже не обязательно со мной трахаться. Давайте просто накатим абсента и поговорим по душам? Если такой расклад тебя, Жозефина, не устраивает, можешь возвращаться в универ. Больше тебе не позвоню.

— Пожалуй, так и сделаю.

— Что ж... Мещанство — это всегда выход.

— Что ты сказал?

— Что слышала.

— То есть ты прямо сейчас назвал меня мещанкой?

— А кто ты? Разве не ханжество смотрит на меня твоими прелестными глазками? Ты, конечно, можешь читать Сорокина и слушать Моррисона, но человека определяет не искусство.

— А что?

— Поступки. Если угодно — творчество жизни. Способность отклониться от проторенных тропок.

— Подожди, подожди... В твоем представлении таким отклонением является групповуха?

— Ты собиралась в универ, кажется?

— Уже не собираюсь. Познакомь нас.

— Ах да. Простите, девушки. Эту разговорчивую особу зовут Жозефина. Слева от тебя, Жо, сидит Присцилла. Справа — Рагнара. Теперь, когда с формальностями покончено, предлагаю накатить.

Я разлил абсент по стопкам. Щелкнул зажигалкой «Зиппо». Замахнул с довольным видом. Вдумчиво прикурил сигарету. День обещал быть славным. После четвертой стопки я предложил девушкам раздеться. К чему эти буржуазные предрассудки в виде одежды? Под вечер, когда все изрядно окосели, я позвонил приятелю и заказал кокса. А ночью мы вышли во двор и торжественно сожгли принтер.

Утром я снова проснулся с дикого похмелья...

Пермь. Август. «Центральная кофейня». Я сижу на мягком, как облако, диване. Бесшумный кондиционер облизывает лицо. За окном-витриной снуют прохожие. Они отбрасывают длинные тени. Я наблюдаю за прохожими, как рыба из аквариума. Холодно, вскользь, равнодушно. Я вообще равнодушный человек. Это все из-за того, что я эгоист. Не какой-нибудь нарочитый эгоист, а природный, кристаллический. Мне и правда плевать на других людей, понимаете? Не вижу в них ничего особенного. Мещанчики, буржуйчики, трусишки... Про них Гессе в свое время очень точно написал. Не будем об этом.

В «Центральную кофейню» я пришел, потому что хотел убить время. Стриптиз-клуб «911» открывался только в десять. В общем-то он мне уже поднадоел, как и Диана с Алисой, с которыми я там развлекался. Они были ничего, но жутко тупые. Иногда мне хотелось заклеить им губки скотчем. Иногда я их действительно заклеивал. Короче, назрела потребность в девчонке поутонченней. Не сказать чтобы я желал душевной близости, это было бы уже слишком, однако интеллектуального флирта и разговорчиков в стиле Хемингуэя мне бы хотелось.

Ладно. Вот вам правда. Я пришел в эту хипстерскую кофейню, чтобы подцепить какую-нибудь высоколобую нимфу. Студентку истфака, например, или филологиню. Лучше рыжую, конечно, но в принципе годилась любая, лишь бы поговорить флиртово, постмодерново, с огоньком. И вот сижу я такой в этом облачном кресле, пью кофеек и наблюдаю. Не то чтобы озираюсь по сторонам, но головой шевелю, интересуюсь. Вы, наверное, встречали таких крутых парней: кеды из «Гута», джинсы «Левис», футболка с мордой Карлина, очки Терминатора. Будь я телкой, сам бы себе дал, честное слово.

Подходящая девушка появилась где-то через час. У меня на подходящих нюх. Не знаю даже, как это объяснить. Просто возникает непреодолимое желание с такой заговорить. Что-то в лице, пожалуй. Или запах, походка. Иногда — жест. Увижу, например, как она прядку со лба отбросила, и сразу понимаю: приплыл. Раньше-то я пацанок выбирал, стриптизерш всяких, а тут к высоколобым пригляделся. Серенькие в основном, но эта... Она едва вошла, я сразу смекнул: мой вариант. Во-первых, рыжая. Во-вторых, кожа белоснежная. Бродский со своим паросским мрамором тихо курит в сторонке. В-третьих, она зал оглядела как львица. Так хозяева жизни смотрят, мелочь пузатая так смотреть не умеет. В-четвертых, мы с ней взглядами встретились. Так встретились, что хоть электриков вызывай. Она замерла, я замер. И улыбаемся оба одной улыбкой на двоих. До того неожиданно получилось, что я даже на секундочку испугался к ней подойти. Со мной подобной херни лет десять уже не случалось.