Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

Они втащили лестницу наверх и приставили ее к стене. Теперь оставалось взобраться по ней и прыгнуть через колючую проволоку. Сяо-ма дрожал от сильного холода, он взобрался на самый верх лестницы и осмотрелся: кругом лежала бескрайняя равнина, покрытая снегом, над которой кое-где выступали какие-то белые предметы: ни дороги, ни крыш домов видно не было. Он посмотрел вниз, и у него захватило дух. Но в глаза невольно полез полощущийся на ветру японский флаг, и Сяо-ма зло стиснул зубы. Неожиданно запел петух, и мальчик понял, что вот-вот наступит рассвет. Он закрыл глаза, с силой оттолкнулся, и очнулся только тогда, когда понял, что лежит в заваленной снегом яме. Снег смягчил удар, и Сяо-ма ушибся совсем не сильно. Он вскочил на ноги и вполголоса позвал:

— Ван Шэн, прыгай! Ничего страшного!

От страха у Ван Шэна закружилась голова, перед глазами поплыли круги, но он сильно оттолкнулся от лестницы. От резкого толчка лестница скользнула по стене, и Ван Шэну не удалось перелететь через проволоку. Зацепившись за нее, тело его повисло, сведенное страшной судорогой.

— Ай-й-я! — вскрикнул Сяо-ма и на какой-то миг потерял сознание. Он тут же пришел в себя и испуганно позвал: — Ван Шэн! Ван Шэн!

Но Ван Шэн не шевелился. Сердце Сяо-ма сжалось, словно от сильного удара. Во дворе уже поднялся шум, послышались крики:

«Убежал человек!», «Током убило человека!», «Быстрее в погоню…»

Сяо-ма бросил последний ненавистный взгляд на стену исправительного дома, с болью посмотрел на повисшее на проволоке мертвое тело друга и бросился бежать.

Снег падал огромными хлопьями. Северный ветер срывал его целыми комьями с крыш и с силой бросал на дорогу — прямо на бегущего Сяо-ма. Сапоги во избежание лишнего шума пришлось оставить в общежитии, и поэтому сейчас снежинки острыми иглами впивались в босые ноги мальчика. Не обращая внимания ни на снег, ни на ветер, прикрыв руками голову, Сяо-ма упрямо двигался вперед. Его тонкая одежда промокла от пота и снега и затвердела, примерзнув к закоченевшему телу. Снег сразу же заметал его следы. «Небо! Вот это снег! — вздохнул, посмотрев вверх, Сяо-ма. — Где бы обогреться немного?»

Так, пробираясь сквозь густую снежную пелену, Сяо-ма вышел из города и полем добрался до какой-то деревушки.

Он знал, что его дядя живет в уезде Цзинхай, но не представлял себе, в каком направлении находится этот уезд, и шел наобум. Рассвело. Промерзший и голодный, он не мог больше сделать ни шагу. Ноги его дрожали, перед глазами плыли темные круги. «Ветер не утихает, снег валит и валит, — думал Сяо-ма, — страшная холодина, да я еще и голоден, поищу-ка я какой-нибудь навес и пережду непогоду, а потом двинусь дальше!» На западной окраине деревни он увидел чей-то сарай с кучей пшеничной соломы и, обрадовавшись, залез в сарай и зарылся в солому.

Метель постепенно прекратилась. Над домами появились дымки — в деревне завтракали. Сяо-ма выбрался из своего убежища, отряхнулся от половы, почистил одежду, протер глаза и решил зайти в деревню.

На первой же улице он увидел сытых, тепло одетых ребятишек, которые весело играли в снегу. При виде этих довольных ребят ему стало больно. Но, приободрившись, он прошел мимо них и постучался в первые же ворота, намереваясь попросить милостыню. За воротами громко залаяла собака, и один из игравших мальчиков бросил в Сяо-ма большим снежком. Он попал ему в голову, и дети весело рассмеялись. Сяо-ма замахнулся на ребят, и те испуганно разбежались.

Сяо-ма знал, что, когда просишь милостыню, свой гнев лучше упрятать далеко в сердце, и двинулся к следующему дому. Там он, с трудом раскрыв рот, попросил:

— Дяденьки и тетеньки, дайте что-нибудь поесть! — Но на его длительные просьбы никто так и не откликнулся.

Так, отбиваясь от собак, Сяо-ма обошел полдеревни, кое-где ему выносили поесть. Повсюду на него лаяли собаки, детишки бросали в него снегом, а он со слезами на глазах шел от дома к дому.

Уже после полудня Сяо-ма почувствовал, что немного утолил свой голод, и тогда двинулся дальше в путь.

При выходе из деревни Сяо-ма нашел выброшенные старые опорки; он подобрал их, надел на ноги и крепко привязал. Снег искрился под яркими лучами солнца. Сяо-ма шел по усеянной ямами проселочной дороге, холодный ветер бросал ему в лицо острые иглы снега и пробирал мальчика до мозга костей. Внезапно стемнело — начался буран. Нигде не было видно ни деревни, ни кумирни, ни птицы, ни зайца. Сильный ветер не давал дышать. Сяо-ма весь дрожал. Наконец он почувствовал, что дальше не может сделать ни шагу. Ноги и руки его одеревенели, он совсем уже ничего не понимал и замертво повалился на занесенную снегом дорогу. Ветер медленно заметал его снегом, и на дороге рос снежный сугроб.