Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Я уже дважды подавал жалобу, но до сих пор нет ответа. Вот я и решил громко жаловаться.

— А сейчас у тебя жалоба с собой?

— Есть! — Тянь-бао полез за пазуху. — Ай-яй-яй! — Лицо его покрылось потом. Он был в полной растерянности: жалоба куда-то исчезла!

— Где твоя жалоба! Доставай! — требовал полицейский.

Тянь-бао побледнел, сердце его громко стучало, с лица капал пот.

— Только что, когда я вбежал во двор, она была у меня в руке. А как упал, то не помню, куда она делась. Разрешите, я пойду поищу ее! Вот так незадача, господин!

Услышав это, полицейский сильно ударил его по лицу и бил до тех пор, пока из носа Тянь-бао не пошла кровь.

— Ублюдок! — ругался полицейский. — Ты с ума сошел, ворваться в суд и поднять такой шум. Да тебе за это надо голову отрубить!

— Начальник! Я не сумасшедший! — пытался возразить Тянь-бао, с трудом подымая голову. — Мою дочь…

Полицейский снова набросился на него и стал бить кулаками и ногами, не разбирая куда. Затем он выбросил Тянь-бао во двор.

— Ублюдок! Больше не посмеешь сюда приходить!

Тянь-бао одной рукой зажимал нос, из которого лилась кровь, а другой вытирал кровь с лица.

— Неужели и в суде не могут разъяснить добром?

Полицейский еще более разозлился и снова начал избивать его.

— Ишь чего захотел! Добром разъяснить! Катись отсюда, пока цел! — И Тянь-бао вытолкали со двора.

— И это суд! — крикнул он у ворот, но никто не обратил на него внимания. Он ушел, громко ругаясь.

Сердце Тянь-бао разрывалось от ненависти. Он ненавидел теперь и Душегуба с Чжао Лю и суд за то, что с ним так обошлись. Каждый раз при мысли о трагической смерти Фэн-цзе ему казалось, что его сердце пронзает ядовитая стрела. Не имея возможности отомстить за нее, он в то же время не находил места, где мог бы высказать свою обиду. Руки и ноги его дрожали, а сердце бешено колотилось в груди.

На улице дул свирепый северный ветер. Вечерело. Тянь-бао шел, выбиваясь из последних сил. «Семья Лю добром говорить не хочет, — думал он, — в полиции меня даже слушать не захотели. Я думал, что хоть в суде найду на них управу и отомщу, а там избили чуть не до полусмерти. Где же на свете правда?!» Он поднял голову и посмотрел на небо, но пасмурное вечернее небо молчало. Тогда он опустил голову и посмотрел на землю. Но земля тоже была холодна и нема. Он ударил себя в грудь. «Стоит ли теперь жить? Но умирать не хочется, а жить так дальше — невозможно. Куда мне теперь пойти со своим горем?»

Он подошел к уличному торговцу и купил себе тарелку супу. Он ел, а в ушах его все еще стоял голос полицейского: «Добром разъяснить! Катись отсюда, пока цел!»

«…И убил его!» — услышал он вдруг рядом чей-то голос. Это слово будто сняло завесу с его глаз. Он осмотрелся и увидел неподалеку шошуды [26], рассказывающего какую-то историю. В ушах Тянь-бао все время звучали слова: «Убил его!» «Я не только не отомстил за дочь, — думал он, — но и надо мной самим издеваются. Разве можно это оставить так? Нет! Нужно рассчитаться с ними за все! Обязательно нужно!»

Он знал, что ему делать. В первую очередь следует подкрепиться. Съев суп, он купил водки и пол-лепешки. Когда он поел, уже совсем стемнело, и он твердо решился на отчаянный шаг. Рассчитавшись с торговцем, он направился на улицу Гулоу.

Подойдя к дому Лю, Тянь-бао осмотрелся. На флагштоке развевался флаг, ярко горели фонари — в доме, очевидно, были гости. Тянь-бао весь горел. «У меня в семье покойник, а у вас праздник!» — подумал он со злостью. Ненависть и выпитая водка придали ему смелости. У двери никого не было. Он поднялся по ступенькам и заглянул в окно. В гостиной шло веселье: Душегуб, Чжао Лю, Лю Тан и гости сидели за столом и пили вино. Подвыпивший Душегуб как раз в эту минуту говорил: «Есть некоторый смысл в том, что сегодня Чжан Тянь-бао пожаловал в суд! Ха-ха-ха…»

— Ему и во сне не снится, что все его три жалобы попали в наши руки! — рассмеялся Чжао Лю.

Чжан Тянь-бао не выдержал, схватил два булыжника и запустил их в комнату. Посыпались осколки разбитого окна. Один камень упал прямо на стол, и суп из тарелок брызнул в лица гостей. Все испуганно вскочили, опрокидывая стол и стулья. Тем временем Тянь-бао схватил большую палку, которой закрывали дверь, толкнул дверь и вскочил в гостиную. Подняв палку, он с яростью набросился на Душегуба. Пришел, наконец, час расплаты.

Добряк Лю упал без чувств на пол. Чжао Лю бросился к двери, но от удара палкой по ногам закричал страшным голосом. А Тянь-бао бросился к Лю Тану — тот уже добежал было до дверей — и швырнул ему в голову бутылку. Видя, что дело принимает плохой оборот, Лю-эр схватил стул и бросился на Тянь-бао, но тот успел сильно ударить слугу ногой в живот. Лю-эр отскочил, схватил за ноги Душегуба и, как мертвую собаку, потащил его из комнаты. А Тянь-бао неистовствовал все сильнее. Он избивал всех, кто был в комнате, и гости с криками разбегались. Когда никого не осталось, в гостиную вбежали пятеро слуг с палками в руках и окружили Тянь-бао. Началась драка. Тянь-бао ранил двоих, но силы были неравны, его сбили с ног и связали.