Чжан Мэн-лян - Годы бедствий

— Все-таки лучше будет, если мы без родственников обойдемся. В этом году в каждой семье хватает своих забот.

— Что же, так и ждать, пока все не умрем с голоду? — спросила жена.

Сердце Тянь-бао при этих словах дрогнуло: она была права. Если не уехать отсюда, то как жить дальше?

Жена между тем продолжала:

— Ведь семья сестры не чужая нам. А потом, не будем же мы бездельничать и даром хлеб есть? Работать будем, кто как сможет.

Тянь-бао понимал, что в словах жены есть резон. И здесь и там — везде каждый кусок тяжелым трудом достается. В конце концов он никогда не допустит, чтобы его семья отнимала у кого-нибудь последний кусок, — работа найдется. И, глубоко вздохнув, он сказал:

— Что ж, пусть будет по-твоему. Только надо еще посоветоваться с братом, лучше всего было бы, если бы мы поехали вместе с ним. Если он один останется здесь и мы ничего о нем не будем знать, у нас сердца будут не на месте.

В тот же вечер старшую дочь послали за Тянь-и. Но сейчас уходить из города он не захотел. Тогда братья решили, что как только Тянь-бао обоснуется на новом месте, Тянь-и переедет к нему.

И на рассвете следующего дня вся семья отправилась в путь. Никакого багажа у них не было. Тянь-бао нес две плетеные корзины: в одной лежал котел, чашки, ложки, в другой — старая одежда и одеяло. Жена его несла на руках Шунь-мэй. Фэн-цзе и Сяо-ма несли ящичек для сбора милостыни и в руках держали палки, чтобы отбиваться от собак. Не взяли с собой они только старый, дырявый ган [6], который уже служил людям не меньше двухсот лет. Его оставили Тянь-и. Брат пожелал им счастья и попросил сразу же по прибытии на место прислать письмо; они также высказали ему множество хороших пожеланий и у моста «Золотой рыбы» со слезами на глазах расстались с ним.

Был август месяц. Изредка высоко в небе проплывала тучка. На заброшенных, выгоревших полях почти не было видно людей. Погода благоприятствовала нашим путникам. Когда они чувствовали голод, заходили в деревню и просили милостыню; хотели пить — подходили к колодцу; одолевала усталость — садились отдохнуть. На ночлег устраивались или под деревьями, или в разрушенных кумирнях. Постелью служила им земля, одеялом — небо. Но попадали они и под дождь, налетал на них свирепый ветер, часто одолевал их голод и холод. Так прошли они с полмесяца, прежде чем вступили в пределы провинции Хэбэй. Поднявшись на холм, они осмотрелись по сторонам: куда ни кинешь взгляд — всюду простиралась большая равнина, на которой, словно зеленое море, волновались массивы хлебов.

В этот день был как раз Праздник середины осени [7]. Когда они подошли к уездному центру Цзинхаю, уже стемнело. На востоке взошла большая круглая луна и залила серебряным светом густые всходы хлебов. Осенний ветер шевелил молодые побеги. На волнах Великого канала [8]покачивались большие и малые суда.

— Посевы-то здесь куда как хороши! — с завистью сказала Юй-чжэнь. — А какой приятный запах идет от них!

— Хм! Хороши посевы, да не наши! — не повернув головы, ответил ей муж.

Они подошли к Великому каналу. Уездный центр располагался на восточном берегу канала, но переправа уже не работала, и им оставалось только устроиться на ночлег где-нибудь под деревьями.

Неподалеку от канала, под высокой ивой, Тянь-бао увидел колодец. Нагнувшись, он заглянул внутрь — на него повеяло холодом. Он достал воды и сделал глоток. Его сразу же пробрала холодная дрожь. Подошла к колодцу и Юй-чжэнь с детьми. Они также были голодны и хотели пить. Они дрожали от холода, но не могли оторваться от ледяной воды. Тянь-бао выпрямился и осмотрелся по сторонам: прямо напротив колодца, в небольшой тополевой рощице виднелась деревня.

— Ты побудь здесь с Шунь-мэй, — сказал он жене, — а я с двумя старшими пойду в деревню, попрошу чего-нибудь поесть.

В деревне было около сотни домов. Дорога разделяла ее на две части. В южной, где располагалось немногим больше десятка домов, дома были чистенькие, аккуратные, покрытые черепицей — во всем здесь чувствовался достаток. В северной части деревни дома располагались как попало; они были старые, крытые соломой, полуразрушенные. Тянь-бао вместе с дочерью и сыном тихо шел по деревне и удивлялся, что в такой урожайный год, в ночь перед праздником, когда самое время для развлечений, все дома наглухо заперты, на улицах стоит мертвая тишина и нигде не видно людей. Они в недоумении оглядывались по сторонам. Вдруг сзади послышался окрик:

— Что вы здесь делаете?