Ольга Румбах - Ловля ветра, или Поиск большой любви

Намаялся.

Тем обиднее было, когда в очередную свою «побывку», выложив не без тайного удовольствия северный свой заработок на стол, услышал от жены: «И это все?.. Такие-то деньги и здесь можно заработать, ежели с умом подойти…»

Ну что за баба, честное слово… Выматерился замысловато, как на Севере научился, и хлопнул дверью. Не насовсем, конечно. За пивом пошел.

С годами Василий научился абстрагироваться от взыскательной своей супруги. Как говорится, не привыкнешь — подохнешь, не подохнешь — привыкнешь…

Однако же и супруге приходилось непросто. Шутка ли, счастье человек решился добыть. И не себе, это еще как-то возможно. Особенно это возможно, как ни странно, в старости: угомонился наконец-то — вот и счастье.

А детям… Едва ли это кому-то удавалось.

Но энтузиазма у Натальи хоть отбавляй. И с какой стороны взяться за непростое это дело, она уже решила. И муж согласился. Его дело северное, отчего не согласиться.

Проект такой. Чтобы обоих детей, сына и дочку, счастьем в равной мере охватить, Наталья придумала выстроить на берегу моря пансионатик номеров этак на пятнадцать. Чтобы доход был, пусть небольшой, но верный. А то вот уж и возраст подкатывает пенсионный, а дети еще не при полном счастье. Сын, правда, женился уж к тому времени, двое детей у него, квартира трехкомнатная в столичном городе. Ипотеку выплачивает. Основную сумму дали, а там уж, сказали, сам старайся. И вроде все ничего, но когда по телевизору заграничные фильмы показывают, с интерьерами богатыми, яхтами белоснежными, сердце материнское сжимается: чем ее сынок хуже? Ведь голова у него — что у Эйнштейна. И в школе, и в институте учителя нахвалиться не могли. Так трехкомнатная малогабаритная квартира в третьесортной столице — это разве ж его уровень?

И за дочку сердце болит. Пока не замужем.

Пансионат строили тяжело. Наталья на мужа рассчитывала, но он отмораживался. Денег привезет — и все. Помощи от него никакой. Вот и пришлось домашней, в общем-то, женщине, отнюдь не бойкой, дела мужицкие вершить. Километры нервов уходили, а дело медленно шло. Бригаду строителей найти — проблема. А чтоб не пили — и вовсе дело невозможное. Те, что поприличнее — те и объекты себе искали солидные. А которые доставались Наталье, то и дело просили аванс, а получив, запивали надолго. Беда…

И участок Наталье достался узкий, длинный и не на первой линии, конечно. Лучшие участки расхватали те, кто порезвее да побогаче. Мужики. У Натальи копилась обида на мужа. Ей казалось, сидит себе Василий на Севере и горя не знает. Лучше бы уж здесь помогал. Откуда тогда деньги на строительство брать — эту простую мысль Наталья не додумывала.

Денег и вправду для такого серьезного проекта было мало. Супруги отказывали себе буквально во всем. Василия, конечно, приходилось одевать, чтобы не околел там, на своем Севере, но и это делалось по минимуму. Все было подчинено одному: построить и запустить пансионат. Тогда и вздохнуть посвободнее можно будет. Так казалось тогда.

В библиотеку Наталья пришла среди зимы. Тонкое, бледное лицо, светлые волосы, слегка вьющиеся, печальный взгляд. Мокрое (на улице снег с дождем) пальто образца 1995 года, размера на два больше, как с чужого плеча. «Ой, да не надо его сушить, оно не насквозь промокло! — и, виновато, — старое совсем… и похудела я, болтается на мне…»

Мы долго разговаривали. Пили чай. Тогда и рассказала Наталья свою историю. Ветер швырял в окна крупные капли дождя, качал ветви старой липы. Люди, спеша поскорее в тепло и уют, проплывали за мокрыми окнами. Посетителей в библиотеке больше не было, и нам никто не помешал.

Мне показалось, Наталья близка к отчаянию. Какой-то безысходностью веяло от всего ее облика. Никакие бодрые фразы вроде «Все будет хорошо, да все у вас уже хорошо! Взгляните на других, как им тяжело приходится! Бывает, ни близких у человека, ни детей, да и квартиры даже нет, а он все равно не унывает…» — не возымели никакого действия, все это было, как говорится, в пользу бедных. Она не спорила, лишь вяло и недоверчиво улыбалась в ответ. Поняв, что случай запущенный, я дала Наталье книгу моего любимого святого — старца Паисия Святогорца. От каждой, буквально от каждой фразы его веет глубоким спокойствием и любовью. Такого, как говорит мой муж, хоть к ране прикладывай не хуже пластыря.

Мы подружились. Наталья приходила еще и еще. Брала книги. Мы подолгу разговаривали. Она загодя готовила аргументы в пользу своей нехитрой, в общем-то, точки зрения: все не плохо, а очень плохо, богатые все воры и негодяи, бедные — негодяи и неудачники. Выхода нет. У-ф-ф… Это повторялось из раза в раз, а я-то, глупая, надеялась, что она исцелится от одной только книжки святого Паисия Святогорца.