Сергей Головачев - Лысая гора [издательство «Алетейя»]

Взвыв от боли, Семаргл бросил дьякона землю и, обхватив голову руками, кинулся прочь. Ошарашенный инквизитор поднялся на ноги и с изумлением проводил взглядом убегавшего вниз по склону песиголовца.

Неожиданно откуда-то сбоку вновь послышался шорох. Дьякон повернул голову и в ту же секунду увидел ещё одну тварь, похожую на волка, которая в прыжке летела на него. Недолго думая, инквизитор бросил в неё топор. К счастью, лезвие попало тому прямо в морду, размозжив лоб и правый глаз. Тварь взвизгнула, перевернулась в воздухе и упала на землю. Инквизитор подошёл поближе и с недоумением уставился на неё: на земле лежал вовсе не человек с головой пса, а самый натуральный пёс породы хаски, отличавшийся от волка лишь тем, что был с голубыми глазами..

Он хрипел, издыхая прямо на глазах. Но тут за своей спиной о. Егорий услышал шуршание листьев под чьими-то ногами. Дьякон обернулся и к своему ужасу увидел ещё одного псоглавца, стремительно бежавшего к нему. Только этот был чуть пониже, где-то под два метра ростом. И голова у него была не волчья, а узкая, длинная, заострённая к носу голова собаки породы русская борзая. При этом псоглавец был одет, как человек, в широкую белую рубаху, подпоясанную верёвкой, и в тёмные штаны.

Поскольку топора в руке у дьякона уже не было, он схватился за медный крест, висевший на груди, и выставил его перед собой.

— Стоять! Именем Христа — стой!

К его изумлению, песиголовец, услышав имя Христа, тотчас застыл на месте, как вкопанный, и словно завороженный уставился на крест с распятым на нём Иисусом. Инквизитор вдруг осознал, что он уже где-то видел эту морду! Это было существо, очень похожее на святого Христофора, которого он не раз видел на иконах.

И всё же присутствие в трёх метрах от себя ещё одного песиголовца, пусть и святого, пусть и застывшего на месте, почему-то не внушало о. Егорию особого доверия. Не представляя, что делать дальше, но понимая, что эта двухметровая тварь, возвышавшаяся перед ним, прежде всего, пёс, он дал ему новую команду:

— А ну, сидеть!

Песиголовец на удивление послушно выполнил и эту команду, присев на корточки и одновременно прижав локти к груди и согнув руки в запястьях по-собачьи.

— А теперь лежать! — приказал дьякон, и псоглавец тут же смиренно повалился набок.

Покорность человека-пса навела дьякона на мысль оставить его здесь, а самому как можно скорей ретироваться. Но не успел он сделать и пару шагов назад, как святой Христофор тут же попытался подняться.

— Лежать, лежать! — приказал ему о. Егорий, продолжая пятиться.

Песиголовец вновь улёгся набок, и тогда дьякон, желая закрепить успех, тут же дал новую команду:

— А сейчас замри!

Святой Христофор тотчас опрокинулся на спину и замер, раскинув руки в стороны. Не теряя времени даром, о. Егорий развернулся и со всех ног бросился бежать прочь.

Спасаясь от начавшегося ливня, оба Димона с весёлым гиком скатились на задницах с вершины крепостного вала на дорогу и бросились бежать по ней, пока им не повстречалась очередная потерна, радостно раскрывшая им каменные объятья, облицованные жёлтым кирпичом. Но резко остановившись перед входом в арку, они почему-то не рискнули войти внутрь, несмотря на дождь. Зловещая тьма начиналась уже в метре от их ног, а из глубины тянуло такой жутью, словно там был не тупик, а вход в преисподнюю.

— Что это за потерна такая? — опешил сутулый, как цапля, О'Димон.

— Это седьмая потерна, — ответил тучный, как овен, ДимонА. — Как видишь, у неё есть вход, но нет выхода. В народе её кличут Змиевым логовом. Не хочешь туда зайти?

— Ну, нафиг, — мотнул головой О'Димон и, перебежав через дорогу, укрылся от дождя под густой кроной растущего напротив раскидистого граба.

Димон-А же, пойдя вслед за ним, почему-то остался стоять посреди дороги, широко раскинув руки и намеренно подставив лицо ядрёным каплям дождевого душа. Испытывая страшный сушняк, он решил стать губкой и набраться влаги, так необходимой ему сейчас. Промокнув вскоре весь до нитки, Димон-А сразу же почувствовал себя защищённым, как в утробе матери.

Тело его, заряжаясь от каждой капельки благодатного дождя, стало вдруг наливаться дьявольской силой. Получив от хлябей небесных сильнейшую эйфорию, он вдруг демонически заржал над «прибитым», дрожащим под ближайшим грабом приятелем. Внезапно ливень прекратился.

В двух шагах от Димона-А на краю дороги возвышалось засохшее дерево, торчащее над самым обрывом Ведьминого яра. Его голый остов, лишённый коры, с длинными ветвями был чем-то похож на скелет птеродактиля с распростёртыми крыльями. На темном, промокшем от дождя, стволе чётко выделялась нарисованная белой краской знакомая рожица с двумя глазами в виде крестиков и с высунутым наружу языком. Ниже была начертана стрелка, острый конец которой указывал на вход в потерну, а ещё ниже — римская цифра VII.