Александр Шакилов - Лишние дни [СИ]

— Большая перемена, не протолкнуться. Через толпу рулит Панк. Все расступаются: пьяный, шатается, к тому же панк. Подходит к памятнику. Расстёгивает ремень, штаны спускает, снимает трусы — грязные, семейные, в горошек — и садится…

Тоха делает эффектную паузу, взглядом щупая мимо проплывающие очень аппетитные буфера — дрожание студня в такт шагам: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх… Завораживающее зрелище: отсутствие бюстгальтера и торчащие сквозь футболочку соски — как только ткань не прокололась? Загадка природы. Но симпатичная. И задница спортивная.

— Ну и? — не выдерживаю.

Тоха моргает, слезой смывая потаённые порнографические образы:

— Вот ходят же! Как ходят?! А?! А потом… Я же её изнасилую, и мне ничего не будет — так ходят!

Я с ним, конечно, согласен, но…

— Тоха не тяни кота за уши, чего дальше было?

— Чего? Да ничего, сел и посрал. Знатную кучу навалял, не зря мы его кормили.

— А-а-а?..

— Как остальные отнеслись? Да никак. Все сделали вид, шо не заметили: кто в сторону отвернулся, кто сразу про дела вспомнил, девочки, как по команде, в сумочки за сигаретами полезли и задымили. Мороз полнейший.

— А-а-а?

— А Панк посрал, конспектик по схемотехнике достал — подтёрся…

Тоха должен был закончить Политех с красным дипломом. А ещё он собирался жениться на Ксюхе. Не успел. Все мы не успели.

Молодой Володя Ульянов тычет распальцовкой в ректорский корпус. Как всегда, впрочем. Что и говорить — Вечный Панк.

Началось всё… Ирак? Югославия? Афганистан?

Раньше? — Корея? Вьетнам?

Позже? — Польша? — которая хоть и была партнёром по НАТО, но… Традиции 1-го сентября надо блюсти неукоснительно! Так сказал ИХ президент. А ещё он сказал, что польская порноиндустрия подрывает моральный дух подрастающего поколения американцев.

«Flaming Dart-2» — так называлось избиение Польши — в честь операции от 7 февраля 1965 года, операции по уничтожению военных и промышленных центров на территории Северного Вьетнама.

Во Вьетнаме мы потеряли 3495 самолётов, но если надо, мы готовы заплатить и большую цену, лишь бы спасти наших детей от польской порноиндустрии. Так сказал ИХ президент.

По-моему, он редкостный маньяк: он даже у нас не прошёл бы медкомиссию в военкомате — психиатры забраковал бы. Вот так, на ровном месте затеять Третью Мировую…

А потом что, наблюдать из бомбоубежища стеклянные воронки?

Я считаю, это непрактично.

Практические занятия по политологии в моей группе ведёт некто Абдуллаев Александр Валерьевич, лет около тридцати, внезапно мягкий характер.

Перемена между полупарами.

Абдуллаев сидит в аудитории — значит, по жизни не курит, здоровье бережёт, жирок нагуливает — на случай голода и для солидности. К нему подходит Юлька Мятая (прикольная фамилия, да?) — маленькая девчушечка, рыжая, зеленоглазая и очень сексапильная.

— Александр Валерьевич, а можно я — это?… — и, приподняв брови, кивает в сторону двери.

— Что — это? — не понимает Абдуллаев.

Я тоже не понимаю.

— Ну, это…можно я Вам масленицу сделаю… — щебечет и подмигивает Юлька.

В аудитории повисает тишина. Похоже, всем одновременно пришли в голову пошлые мысли образца «это теперь так называется?». И Абдуллаеву тоже: он перепугано окидывает взором студентов — видели-слышали? — невиноватый я, она сама пришла!

Пауза.

Обстановка накаляется. Ни вздоха — тишина.

— Ну, как в мультике, масленицу? Можно я уйду? Мне по делам надо. — Юлька преданно изучает блестящий бисер на лбу препода; она игриво покачивает округлой грудью и сумкой с конспектами.

— Идите, Мятая, идите, — облегчённо выдыхает Абдуллаев.

Группа приходит в себя, Юлька уходит за дверь. Я вспоминаю мультик, в котором была собака на вышке, масленица и знаменитая хохма про раз-два-три-четыре и раз-два.

Можно я Вам масленицу… Снег, блины и сапоги на вершине намыленного столба, хе-хе. Первокурсницы, учитесь делать масленицу!

Блин, ноги-то от снега мокрые, да и сам я какой-то весь в мыле — просто я сегодня, случайно…

Сегодня я случайно встретил на улице Игоря-колхозника, предводителя моторизированных аборигенов. Он уже не скрывает зелёный цвет лица и маленькие антеннки, нервно подрагивающие над волосатыми ушами. Говорит: сколько тональным кремом не мажься, а национальность — она в крови. Пацан-то, оказывается, беженец с центаврских рудников исправительного типа. А я тогда, на вылазке всё на «белочку» списал, думал, мне почудилось.