Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

Проснулся Жерар с тяжелой головой и с ужасом обнаружил рядом чемодан с секретными документами, который, как он с трудом припомнил, самолично втащил в гостиницу «Космос» Кузнецов, сказав, что тут ксерокопии и возвращать их не надо. Что делать? К счастью, у Камбона был предусмотрен контакт с французской резидентурой для отправки документов дипломатической почтой, он выдал условный звонок по телефону, это означало срочную встречу в городе.

Увидев чемодан (с ним Камбон, страдая от похмелья, добирался до явки на такси), второй секретарь французского посольства поднял брови так высоко, что они чуть не умчались далеко за тучи. Затем они возвратились обратно, и дипломат вылил на Жерара помои (словесные) и заявил, что немедленно сообщит о вопиющем нарушении конспирации в Париж, забрал чемодан (дотрагивался, словно до мины) и уехал, даже не попрощавшись с мужественным разведчиком.

Вернувшись в Париж, Жерар доложил шефу о всех перипетиях в Москве, сгладил многие углы и умолчал о страшном вечере в «Савое» (позорная деталь: объяснение на невнятном языке с прислуживавшим в туалете стариком, которого он приглашал в Париж, а тот помогал ему облегчить желудок, за что получил чаевые в размере пятидесяти франков), шеф смотрел на него с интересом, задумчиво мерцая совиными глазами.

— Вы должны заставить его тщательно соблюдать конспирацию!

Как будто Жерар этого не знал! Как будто он не проштудировал все учебники!

— Как я могу заставить его, как?! — в отчаянии вопрошал Жерар. — Вы не знаете этого сумасшедшего!

— Но вы же его так провалите! А документы, которые он нам дает, просто бесценны. Даже американцы оторопели, когда я им кое-что сообщил.

— Я попытаюсь сделать все, что могу! — сказал Жерар. — Если не удастся, я прошу найти мне замену. Возможно, вам лично будет интересно поработать с агентом… — Это, конечно, был удар ниже пояса, но шеф его проглотил и принял невозмутимый вид.

Если бы французы знали, как бесшабашно работал Кузнецов в штаб-квартире разведки в Ясенево, то и шеф, и Жерар Камбон наверняка лишились бы сна: он запирался на ключ у себя в кабинете и целыми ворохами фотографировал документы. Иногда в дверь стучали сослуживцы, иногда звонил телефон, это его совершенно не беспокоило, он все объяснял делами.

Жизнь была прекрасна, и у него закрутился бурный роман с секретаршей отдела Валей. Началось все случайно, он снимал копии после работы, она тоже задержалась, постучала к нему в кабинет и попросила подвезти до метро. Весна за окном томно приглашала к себе, зазывно пели на деревьях ясеневские птички, разгоряченное солнце расставалось с днем, медленно скрываясь за лесом, который окружал здание разведки со всех сторон. Валя улыбалась в своем розовом костюмчике, подаренным ей от всего отдела ко дню рождения. Страстное соитие произошло прямо на столе среди секретных документов, на которые секретарша не обратила никакого внимания. Оказалась, что она уже давно по уши влюблена в Кузнецова и намерена любить его до гробовой доски. Валя оказалась бесшабашно-темпераментной дамой, внезапность события подлила масла в огонь и, если бы не боязнь ночного обхода, любовники остались бы в кабинете до зари.

На очередную явку с агентом Жерар вылетел через месяц, получив инструкции вести оперативную работу в самых жестких рамках, не идти на поводу у беспечного Кузнецова и выдать ему хороший куш в рублях, не забыв сообщить о размере сумм, капавших на его счет в парижском банке. Рандеву снова было в Измайлово, правда, уже внутри парка, решили не уступать разгильдяю, настоять на своем. Они медленно шагали по аллее, на пути встречались редкие старички и старушки, нагуливавшие и без того розовые щечки. Камбон заметно нервничал, но старался говорить основательно и торжественно.

— Ваши материалы получили самую высокую оценку, и по нашему представлению вы награждены орденом Почетного легиона. Кроме того, если вы пожелаете принять французское гражданство, с нашей стороны не будет никаких препятствий. Кроме счета в парижском банке на ваше имя приобретен особняк, где вы сможете жить в случае поселения во Франции, — и Жерар протянул фотографию как вещественное доказательство доброй воли французского правительства.

Увидев фотографию, Кузнецов, весьма прохладно слушавший монолог Камбона и больше созерцавший игры белочек на березах, заметно оживился.

— Какой прекрасный особняк! Скажи, а я могу меблировать его за ваш счет? Обставить чиппендейльской мебелью. Боже, как я хочу в Париж! Ах, черт побери! Поехали отсюда в «Савой», помнишь, как чудесно мы в прошлый раз там погуляли?