Адам Силвера - Что, если это мы

— Вот он живет на полную катушку, — вздыхает Харриет. — Видите? Полмира объездил. А у меня в инстаграме так и будет реклама детского питания, жвачки без сахара и шампуня с козьим молоком. Не полагаться же только на родительские деньги.

— То есть можно надеяться, что рано или поздно ты вернешься к селфи ради искусства и снова начнешь выкладывать их каждые две минуты? — с сарказмом интересуется Хадсон. — А то, знаешь ли, я все боюсь забыть, как ты выглядишь.

— Думаю, ты быстро перестанешь стыдить меня за селфи, когда я начну фоткаться с веслом на байдарке. Или на коленях у каких-нибудь секси альпинистов.

— А попутчики в твоих планах предусмотрены? — спрашиваю я. Хотя, будь у меня деньги на путешествия, я бы лучше поехал с Диланом. Он присутствует во всех моих старых историях — и, надеюсь, продолжит появляться в новых, когда все успокоится. Если успокоится.

— Предлагаешь свою кандидатуру?

— Естественно, — смеюсь я. Сомнительно, что у меня когда-нибудь получится зарабатывать инстаграмом.

— Буду иметь тебя в виду, — серьезно кивает Харриет. — Когда продашь свою книгу и будешь купаться в деньгах от «Нетфликса».

— Я не настаиваю, если что.

Стоит ли удивляться, что ВВВ сейчас ощущаются полным провалом. Артур был их главным фанатом. Вряд ли кто-нибудь отнесется к этой истории с таким же восторгом. Если я и решусь однажды выложить ее на «Ваттпад», там моими читателями будут полные незнакомцы, которым нет никакого дела, что эта книга писалась сердцем.

— Просто говорю, — пожимает плечами Харриет. — Мы по тебе здорово скучали, знаешь?

Хадсон бросает на нее косой взгляд, и она примирительно поднимает руки.

— Что? Хватит уже делать вид, будто в этой комнате нет большого гомосексуального слона. Пора двигаться дальше. Мы же все друзья?

Меня тянет ответить, что нет, не все, — но я, разумеется, соглашаюсь.

— Ага, — кивает Хадсон. Остается надеяться, что он правда так считает.

— Вот и будем снова дружить, — говорит Харриет, и я мимолетно задумываюсь, скучает ли она по Дилану. — Бен, что ты решил насчет Артура? Забьешь или продолжишь бороться? Спрашиваю, чтобы знать, как тебя поддерживать.

— Мне жаль, что я так и не смог объясниться… Это, конечно, бессмысленно, раз он все равно уедет, — но мне бы не хотелось, чтобы он уезжал так . А Дилан… — Я неуверенно смотрю на Харриет, но она знаком предлагает мне продолжать. — Я знаю, что переступил черту. Но сказал при этом чистую правду. Наверное, в идеальной картине мира со мной остаются и бойфренд, и друзья, а людям вообще не нужно выбирать стороны.

Здесь я затыкаюсь, потому что мы уже были в этой точке после разрыва Дилана с Харриет. Пока я продолжал с ней дружить, Дилан чувствовал себя стремно, — а когда я попытался возобновить дружбу с Хадсоном, стремно себя почувствовал уже Артур. Но, может быть, мир устроен не так. Может, люди просто приходят ненадолго в твою жизнь, ты берешь у них то, что они готовы дать, а потом используешь это в следующих дружеских или романтических отношениях. И иногда, если повезет, судьба возвращает тебе тех, кого ты считал безнадежно потерянными. Как Хадсона и Харриет.

Вероятно, именно такой перезапуск мне нужен.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

АРТУР

3 августа, пятница

Завтрашний день я проведу один.

В пустых апартаментах дедушки Мильтона, окруженный лошадьми и в лучшем случае в компании разносчика пиццы. Впрочем, я всегда могу распечатать портрет Обамы и отпраздновать вместе с любимым президентом, раз уж ни друзей, ни родителей рядом не предвидится. И если вы думаете, что я сейчас шучу, — угадайте, кто справился с «недомоганием» и добрался до работы, только чтобы воспользоваться цветным принтером?

— Артур, ты вгоняешь меня в тоску, — вздыхает Намрата.

— Я же ничего не говорю.

— Именно это и пугает.

Я пожимаю плечами и возвращаюсь к делу Брэй-Элиопулоса — такому же невыносимо скучному, как и всегда. Может, у меня развиваются мазохистские склонности. А может, я наконец постиг тайну, как люди сосредотачиваются на работе. Нужно, чтобы симпатичный парень вырезал вам сердце, друзья дополнительно по нему потоптались — и, если после этого оно еще бьется, не гнушайтесь закончить дело сами. Наговорите окружающим ужасных слов, разрушьте все, что любите, — и вуаля, даже самое нудное задание покажется облегчением. Потому что, пока вы с головой закопаны в Брэй-Элиопулоса, у вас хотя бы нет времени думать о бывшем. Вашей не-родственной душе. Парне, свалившем в середине второго акта.