Скарлетт Томас - Дочь олигарха [litres]

– Я даже не знаю, что это такое – экзистенциализм, – говорит Дэни.

– C’est Sartre , – объясняет Тиффани. – Et De Beauvoir. Avec les “Gauloises” á la Rive Gauche. Et Camus, et … [46] “Это Сартр и Де Бовуар. С «Голуаз» на Левом берегу. А еще Камю и…” ( франц .)

Она продолжает бубнить себе под нос по-французски, и тут к ним приближается контролер.

– Так, девочки, – говорит он. – Вы в курсе, что сидите в вагоне первого класса?

Они смотрят на него, не понимая.

– Эм-м, да, – говорит Таш.

– Можно взглянуть на ваши билеты? Если они не первого класса, вам придется перейти в другой вагон и надеяться на мою доброту.

– В Стивенидже касса была закрыта, – говорит Таш и протягивает ему свой черный “Амекс”.

Тиффани хихикает.

– Как думаешь, у него есть палка-макалка? – спрашивает она.

Контролер пропускает ее слова мимо ушей.

– Четыре билета первого класса из Стивениджа до…

– До Хитчина. Спасибо.

– Знаете, эти места ничем не отличаются от других, – говорит он.

– Эм-м…

– Девчонки, да ладно вам, – говорит он. – Почему бы вам просто не перейти в вагон стандартного класса к остальным пассажирам? Вам все равно вот-вот выходить.

– Мы хотим остаться здесь, – говорит Тиффани. – У вас есть вагон-ресторан? – Она делает паузу. – С палками-макалками?

– Девочки, ну послушайте, – говорит он. – Это совершенно необязательно. Не глупите. – Он смотрит на Наташину черную карточку “Американ экспресс”. – Она хоть настоящая? Я не уверен, что такими можно пользоваться на территории этой страны.

– Настоящая, – говорит Таш.

– И не ворованная?

– Месье Палка-Макалка, – обращается к нему Тиффани, – вы что, тайный экзистенциалист?

Он вздыхает.

– Ладно, хватит. Надоели. Хорошо, что вы выходите на следующей станции, а то я бы вас высадил.

Мадам Венсан вызвалась ждать у школьных ворот, хотя в этом, в общем-то, не было необходимости. В том смысле, что куда беглянкам деваться-то? Вечно скитаться они не могут, а когда вернутся… Ну, когда они возвращаются, их в ту же секунду отстраняют от учебы. Посылают в спальни собирать вещи и запрещают разговаривать друг с другом и с остальными девочками. Им сообщают, что директор слишком сердит, чтобы принять их у себя.

Когда они поднимаются по главной лестнице, там их поджидает Бекки с плохими волосами.

– Вот спасибо, – шипит она, когда они проходят мимо. – Вы понимаете, что весь класс подставили? Из-за вас отменили финальную дискотеку!

– Прросто надо было молчать, – рычит в ответ Тиффани.

В Наташином шкафчике – очередное письмо от Коли, она бросает его к куче остальных, которые лежат в спальне на ее полке с одеждой. Письма она с собой не берет. Зачем? Если взять, их пришлось бы распечатывать, а она не может. И чем больше их там скапливается, тем больше не может.

Тетя Соня в Москве по делам, поэтому Наташа едет с Тиффани в Париж. Честно говоря, это не очень-то похоже на наказание: день за днем сидеть в кафешках Бобура, ходить по магазинам винтажной одежды и смотреть “Детей райка” на большом телевизоре в комнате Тиффани. Они шатаются перед Центром Помпиду, смотрят выступления жонглеров и уличных художников и мечтают – конечно, не всерьез – о бедности. Смотрят “Танец-вспышку”. Подумывают пойти в клуб потанцевать, но в конце концов так и не решаются, и к тому же все равно они не знают, куда идти.

Нежным субботним утром они садятся на “Евростар” до Сент-Панкраса и на Кингс-Кросс покупают себе плохой кофе – точь-в-точь как в первый дождливый Наташин вечер в Англии, потом еще один поезд – до Кембриджа, а оттуда – на такси до того места, где Лисса и Сьюз устраивают вечеринку. Тиффани и Таш приоделись в винтажных магазинах: на обеих белые шелковые блузки с рюшечками, рваные “501” и ковбойские сапоги. А еще – куча дорогой косметики. За последние дни они так много гуляли по Парижу и таращились на мальчиков, только вот что им говорить-то? На вечеринке хотя бы можно будет нормально с кем-нибудь познакомиться. С кем-нибудь, кто не станет шарахаться от их бриллиантовых сережек и от их дерзости.

Таш беспокоят только две вещи. Ну ладно, три. Она уже несколько дней не получала вестей от тети Сони, что странно. А на Северном вокзале в Париже ее черный “Американ экспресс” не приняли к оплате. В общем-то, ничего страшного, Тиффани за нее заплатила, но Наташу теперь терзает жуткое предчувствие, что и в следующий раз, когда она попытается воспользоваться карточкой, ее опять не примут. Ну, может, не в следующий, а в послеследующий. И действительно, на Кингс-Кросс карта опять не сработала, и Тиффани было плевать, она с радостью снова ее выручила – в конце концов, Наташа всегда так щедро за всех расплачивалась своей волшебной черной карточкой. Но что если волшебство закончилось? Что тогда? Ну и наконец, еще есть Рейчел, от которой тоже уже сто лет ничего не слышно. Отстранили от учебы их на неделю, а сейчас опять домашние выходные – Exeat . Она все это время в школе в компании одной только Лиссы, но Лисса сейчас ни о чем, кроме вечеринки, не может думать. Ну ничего, сегодня Рейчел тоже будет на празднике. Наташа у нее прямо спросит, что задумал директор, хотя, пожалуй, сама знает. А что потом? Что делать с правдой, когда она тебе известна? Но это уже следующий пункт.