Жюльен Сандрель - Комната чудес

Тельма, дорогая, ну ты и дура. Неужели ты не могла придумать шутку пооригинальнее?

– Ну надо же, какое совпадение! Мне тоже очень нравится, как от вас пахнет пивом.

Он еще и с чувством юмора. И упорный.

– Так, на чем мы остановились? Вы позволите мне предложить вам что-нибудь выпить?

Откуда он взялся, этот мужик, похожий на героя боевика, но разговаривающий как актер интеллектуального кино? В любом случае я не могла изображать каменное равнодушие. Должна признаться, меня сразу к нему потянуло. Я чувствовала какое-то необъяснимое, почти зоологическое, обескураживающее влечение. Чертовы феромоны.

Я уже собиралась согласиться, но осеклась. Вспомнила про Луи. За последние двадцать минут я ни разу не подумала о Луи. Что со мной происходит? Я забыла своего сына? С какой стати я с мокрыми от пива сиськами выпендриваюсь перед каким-то хлыщом? Подо мной разверзлась бездонная пропасть вины; меня в нее засасывало сознание того, что я предаюсь флирту, пока мой сын лежит в коме. От моей рубашки все сильнее несло старым грязным баром. Какая гадость! Надо отсюда убираться.

– Нет, спасибо. Мне пора. Как видите, я в не лучшей форме.

– Уверяю вас, вы прекрасно выглядите. Вы меня не переубедите. Давайте все же выпьем, а потом вы уйдете.

– Извините. Всего хорошего.

Я отыскала свое пальто и ушла, даже не попрощавшись с Шарлоттой, которая стояла на балконе с каким-то парнем, курившим сигарету за сигаретой. Сцену с фонтаном из пива она пропустила. Тем лучше, так я сохраню в ее глазах хотя бы подобие достоинства.

Дура, твердила я про себя, набитая дура. Зачем ты туда поперлась? Почему раньше не сообразила, что не готова общаться с людьми? Просто мне очень хотелось верить, что моя жизнь может вернуться в нормальное русло. Что я еще могу стать нормальной. Я ошиблась.

До дома мне было минут пять ходьбы, но я чувствовала потребность пройтись. К тому же нельзя было возвращаться так рано – мама замучает вопросами. Узнав, что я собираюсь в гости, она разволновалась еще больше, чем я, наполнила мне ванну и несколько раз назвала меня теплым котенком, всячески стараясь внушить мне, что я выгляжу прекрасно и имею право жить и быть счастливой. Я почти дала себя убедить, слишком поздно сообразив, что моим приоритетом, моей любовью, моим бременем, моей болью, моей радостью, моей надеждой и моей жизнью был и остается Луи.

Выбравшись на улицу, я пошла вдоль канала Сен-Мартен, который так любил мой сын. Заметив, что подумала о нем в прошедшем времени, я чуть не расплакалась, но сдержала слезы. Это канал Сен-Мартен, который так любит мой сын. Луи не умер, Тельма. Луи будет жить.

Для начала февраля погода стояла теплая, и я не стала застегивать пальто – пусть просохнет рубашка. Старым грязным баром от меня больше не пахло – теперь я благоухала как ночной клуб в четыре часа утра.

Я вспомнила своего недавнего ухажера. Я ничего о нем не узнала, хотя мои ладони еще хранили память о прикосновении его рук. Я закусила нижнюю губу, наказывая себя за неподобающие мысли.

Я села на скамейку и стала смотреть на водную гладь канала Сен-Мартен, размышляя, не утопиться ли. Каково это? Больно? Медленно? Терпимо? В сущности, умереть казалось таким простым выходом. Почему в нас сидит глубоко запрятанная потребность жить во что бы то ни стало, этот чертов инстинкт, этот внутренний запрет разом покончить со всем? Как было бы просто – взять и покончить со всем. Я бы низко наклонилась над водой, пошатнулась и упала в грязную воду канала. Поскольку зрителей рядом не было, никто и не сказал бы, правильно я прыгнула в воду или неправильно. Но я никогда с собой не покончу. Это я хорошо понимала. Я в чистилище и обречена жить.

Я с отчаянной жадностью глотала ночной воздух, словно мне в больничной палате поднесли кислородную подушку.

Назавтра после вечеринки у Шарлотты мать, как и ожидалось, засыпала меня вопросами, но довольно быстро убедилась, что много из меня не вытянешь. Я могла бы сочинить пару небылиц, но вовремя вспомнила, что мать не хуже меня знает Шарлотту и ей не составит никакого труда выяснить, что я у нее в гостях не задержалась. Я сочла, что лучше до этого не доводить и представить ей свою версию. Да, я действительно ушла рано, потому что мне стало нехорошо, наверное, в обед съела что-то не то, а может, просто устала. Я решила пройтись пешком и прогулялась по улицам. Конечно, мам, у меня все в порядке. Мне не удалось ее обмануть – ее не обманешь, – но она от меня отстала. Только сказала, что тетрадка Луи хорошо на меня действует и приносит большую пользу не только мне, но и всем нам. Не думаю ли я продолжить начатое? Это отвлечет меня от мрачных мыслей.