Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

Папа глотнул воды из стакана.

– Уж не помню, что я там сказал Алисе, но я ничего этого в виду не имел. Говорил исключительно из вежливости.

– Жаль, что ты не считаешь нужным проявлять такую же вежливость по отношению к своей жене.

Мы с Джулией переглянулись.

– О каком масштабе мы говорим? – Папа устало набрал на вилку горошек. – Модель Озерного края в натуральную величину?

Мама взяла с тумбочки журнал:

– Что-то вроде этого.

– А, я понял. «Харперс базар» напечатал статью про альпийские горки, так что теперь мы обязаны завести себе такую же.

– У Кейт красивая альпийская горка, – нейтрально заметила Джулия. – С разными видами вереска.

– Везучка эта Кейт. – Папа надел очки и принялся разглядывать журнал. – Очень мило, но они использовали настоящий мрамор.

– Именно, – сказала мама. Это означало «я тоже собираюсь использовать настоящий мрамор».

– Ты имеешь хоть малейшее представление, сколько это будет стоить?

– Имею, очень даже неплохое. Я говорила с ландшафтным архитектором в Киддерминстере.

– А почему я должен выкидывать деньги на кучу камней?

Папа швырнул журнал на пол.

В этом месте мама обычно идет на попятную. Обычно, но не сегодня.

– Значит, когда ты тратишь шестьсот фунтов на членство в гольф-клубе, в который даже не ходишь, – это нормально? А мне нельзя потратить деньги на улучшение нашей собственности?

– Гольф-клуб, – папа старался не кричать, – как я тебе уже пытался объяснить, как я миллион раз повторял, и повторял, и повторял, и повторял, – это место, где заключаются сделки. Где зарабатываются повышения. Это может не нравиться тебе, это может не нравиться мне, но так обстоят дела. И Крейг Солт не играет в гольф в публичных гольф-клубах!

– Майкл, не тычь в меня вилкой.

Но папа не положил вилку.

– Эту семью содержу я! И имею право тратить по крайней мере часть моего дохода так, как я, черт побери все на свете, считаю нужным.

У меня остыло картофельное пюре.

– То есть ты, по сути, – мама сложила салфетку, – сообщаешь мне, что мое дело – варить варенье, а взрослые решения должен принимать тот, кто носит брюки?

Папа закатил глаза. (Меня бы за такое убили.)

– Хелена, побереги свои феминистские выступления для встреч женского кружка. Я тебя по-хорошему прошу. У меня был очень длинный день.

– Свысока ты будешь разговаривать со своими подручными в супермаркетах. – Мама с лязгом сложила тарелки в стопку и отнесла их на окошко, ведущее в кухню. – Но не пытайся этого делать дома. Я тебя по-хорошему прошу. У меня тоже был очень длинный день.

Она ушла на кухню.

Папа уставился на ее пустой стул.

– Джейсон, как сегодня школа?

У меня желудок завязался в «бабьи узлы». Я хотел ответить «неплохо», но Вешатель не позволил.

– Джейсон! – Папин голос раскалился докрасна. – Я спросил тебя, как прошел день в школе.

– Хорошо.

(День выдался дерьмовый. Мистер Кемпси отругал меня за то, что у меня в учебнике по музыке крошки. А мистер Карвер сказал, что от меня на хоккее не больше толку, чем от паралитика.)

Было слышно, как мама соскребает остатки еды с тарелок в мусорное ведро.

Нож по фарфору – скрип-стук.

– Превосходно! А у тебя, Джулия?

Не успела моя сестра ответить, как тарелка с лязгом разбилась о кухонный пол. Папа вскочил:

– Хелена? – Все его небрежное добродушие куда-то подевалось.

Мама в ответ только хлопнула задней дверью.

Папа вскочил и побежал за ней.

Вокруг шпиля Святого Гавриила каркали грачи.

Джулия надула щеки и выпустила воздух.

– Три звезды?

Я уныло показал четыре пальца.

– Ничего, Джейс, это просто период такой. – Джулия умеет очень храбро улыбаться. – И все. Большинство семей через это проходит. Честно. Не беспокойся.

Сегодня вечером на первом канале Би-би-си миссис Тэтчер просто в лепешку раскатала этого пискливого болтуна в галстуке-бабочке. Он сказал, что мы не имели права потопить «Генерала Бельграно» за пределами объявленной военной зоны – что это неправильно и с моральной, и с юридической точки зрения. (На самом деле мы потопили «Бельграно» несколько дней назад, но фотографии попали в газеты только сейчас, а после «Шеффилда» у нас нет ни капли сочувствия к аргентинским сволочам.) Миссис Тэтчер устремила на этого козла голубые глаза (они у нее такого цвета, как стекло на витражах) и напомнила ему, что вражеский крейсер весь день перемещался зигзагами, то заходя в военную зону, то выходя из нее. Она сказала что-то вроде: «Отцы и матери нашей страны не для того выбирали меня премьер-министром этой страны, чтобы я рисковала жизнями их сыновей из-за каких-то юридических тонкостей. Вы случайно не забыли, что мы ведем войну?»