Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

Отлично! Прогулять урок – достаточно серьезное нарушение, чтобы виновного послали к мистеру Никсону. Если вмешается директор, мучители забудут про меня до завтра.

Без Гэри Дрейка и Росса Уилкокса некому стало руководить саботажем, и мы доиграли вполне нормально. 3ГЛ забил шесть голов, а 3КМ – четыре.

Мистер Макнамара вспомнил про трех мальчишек, отправленных до моста и обратно, когда мы уже счищали грязь с бутс у сараев для спортинвентаря.

– Куда делись эти чертовы клоуны?

Я держал рот на замке.

– Где вас носило, чертовы клоуны?

От вернувшихся Уилкокса, Дрейка и Крума разило табаком и мятными конфетами. Все трое в деланой растерянности взглянули на мистера Макнамару, потом друг на друга.

– Мы бегали к мосту, сэр. Как вы сами сказали.

– Вас не было сорок пять минут!

– Двадцать туда, сэр, и двадцать обратно, – объяснил Росс Уилкокс.

– Вы что, думаете, я идиот?

– Конечно нет, сэр! – с болью в голосе воскликнул Росс Уилкокс. – Вы учитель физкультуры.

– И еще вы учились в университете Лафборо, – добавил Гэри Дрейк. – «Безусловно, лучшем спортивном учебном заведении Англии!»

– Вы даже не подозреваете, как сильно влипли! – От гнева у мистера Макнамары заблестели глаза и потемнело лицо. – Вам не разрешается покидать территорию школы без разрешения, как вам в голову взбредет.

– Но, сэр, вы же сами нам велели, – очень удивленно сказал Гэри Дрейк.

– Ничего подобного!

– Вы велели нам добежать до моста и обратно. Вот мы и добежали до моста через Северн. Там, в Аптоне. Как вы сказали.

– В Аптоне? Вы бегали к реке?! В Аптон?! – У мистера Макнамары встали перед глазами шапки местных газет: «УЧИТЕЛЬ-ПРАКТИКАНТ ПОСЫЛАЕТ ТРЕХ МАЛЬЧИКОВ НА СМЕРТЬ В ВОЛНАХ РЕКИ». – Я имел в виду пешеходный мостик, болваны! У теннисных кортов! Зачем бы я стал посылать вас в Аптон? Тем более без надзора?

Росс Уилкокс смотрел на него совершенно серьезно:

– Потение равняется успеху, сэр.

Мистер Макнамара решил удовольствоваться ничьей при условии, что за ним останется последнее слово.

– У вас, парни, куча неприятностей, и самая большая из них – это я!

Когда он удалился в клетушку мистера Карвера, Росс Уилкокс и Гэри Дрейк принялись шептаться с основными и нормальными пацанами. Через минуту Уилкокс скомандовал: «И-раз, и-два, и-три, и-четыре!» – и все, кроме нас, прокаженных, грянули на мотив «Тело Джона Брауна»:

К третьему куплету песня стала громче. Наверно, каждый из ребят думал: «Если не присоединюсь, стану следующим Джейсоном Тейлором». А может, у толпы просто есть своя отдельная воля, подавляющая попытки ей противостоять. Может, стадное чувство – самое древнее, идет еще с тех пор, как человечество жило в пещерах. Толпе нужна кровь для подпитки.

Дверь раздевалки с лязгом распахнулась.

Песня тут же притворилась, что ее никогда не было.

Дверь отлетела от резинового стопора на стене и ударила мистера Макнамару по лицу.

Когда сорок с лишним парней нервно пытаются подавить смех, все равно выходит очень громко.

– Я назвал бы вас стадом свиней, но это оскорбление для животных! – завизжал мистер Макнамара.

– Ооооооо! – эхом отозвались стены.

Бывает ярость пугающая, а бывает – смешная.

Мне было жалко мистера Макнамару. В каком-то смысле он – это я.

– Кто из вас… – он проглотил слова, которые могли стоить ему работы, – негодяев, рискнет спеть то же самое мне в лицо? Прямо сейчас?

Долгая насмешливая тишина.

– Ну же! Давайте. Спойте. СПОЙТЕ!

Этот вопль, должно быть, разодрал ему горло. В вопле, конечно, был гнев, но я уловил и отчаяние. Еще сорок лет такого. Мистер Макнамара обшарил своих мучителей яростным взглядом в поисках новой стратегии:

– Ты!

К моему дикому ужасу, «ты» был я.

Должно быть, Макнамара узнал во мне ученика, затоптанного в грязь. И решил, что я охотней заложу других.

– Имена!

Дьявол обратил на меня восемьдесят глаз, и я отпрянул.

Есть железное правило: «Ты не должен называть чужие имена, если от этого у людей будут неприятности. Даже если они того заслуживают».

Макнамара сложил руки на груди:

– Я жду!

Голос у меня был как у крохотного паучка: