Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Основная же масса ныне окружающих меня людей предельно аполитична — главное, чтобы было «закурить и заварить» (вот они, главные ценности), а там хоть трава не расти. Нет на зоне свежих газет, так в них и нет особой необходимости, читающих прессу здесь совсем немного. Редкий выпуск последних новостей «по ящику», стоящему в комнате воспитательной работы, досматривается хотя бы до середины — непременно находятся желающие смотреть что угодно, только не политику. Иногда, кажется случись что-то из ряда вон выходящее — типа внезапной китайской оккупации большей части нашей территории — не шелохнется, не встрепенется, не возмутится среднестатистический зек, сохранит буддийскую невозмутимость и привычку жить от ларька до посылки, мерить счастье запасом чая и сигарет. Когда-то я удивился, услышав вскользь высказанное рядом пожелание: «Вот поставили бы у нас вора в законе страной командовать — все бы путем пошло, все бы по справедливости наладилось…» Теперь слыша что-то подобное, я только снисходительно улыбаюсь.

Продолжаю сравнивать лагерь в Свинушках с лагерем в Березовке. У каждого свои «плюсы», свои «минусы». Зачастую речь идет о пустяках, штрихах, деталях, но именно эти мелочи определяют лицо каждой зоны. В Березовке жутким дефицитом были… ложки. Потерянная или сломанная ложка оборачивалась там для зека массой проблем и неудобств. Ради ложки приходилось беспокоить близких — просить прислать в посылке и бандероли, идти на поклон к «барыге» (разумеется, держа наготове пачку «фильтрованных» в качестве гонорара за услугу), побираться по бараку («На ужин не идешь? Дай ложку!»). В Свинушках ложек хватает, оказался в столовой безоружным (забыл, потерял, сломал) — всегда можно обратиться к посудомойщикам — попросить, одолжить, договориться. За это зоне в Свинушках — жирный «плюс».

А вот порядок раздачи пищи здесь дикий, первобытный, малочеловеческий. Котел с кашей или супом стоит с краю стола, за которым сидит десять человек. Самым правильным было бы брать крайнему арестанту в свои руки поварешку (по-лагерному — «разводягу») и раскладывать содержимое котла по мискам. Именно так в Березовке всегда и делалось, при этом никому не приходило в голову задумываться, насколько верна и справедлива эта традиция. В Свинушках ритуал раздачи еды иной: крайний за столом наливает, накладывает, наваливает себе «дорогому» и принимается за еду. В лучшем случае котел отодвигается по столу дальше. В худшем случае арестант с дальнего конца стола встает и, не без труда проходя за спинами соседей, подходит к котлу, чтобы наполнить свою миску. Нерационально, откровенно глупо. Удивительно, но мы, арестанты, приехавшие из Березовки и ныне составляющие почти половину населения лагеря, сломать укоренившуюся традицию так и не смогли. Попадающие на край стола (там, где котлы) упорно «ухаживают» только за собой. Подобный порядок дает основание поставить зоне в Свинушках — «минус». Зато на арестанта, выносящего из столовой еду в любом виде (хлеб, рыба, первое-второе в приспособленных под это пластмассовых мини-ведерках из-под майонеза и т. д.), никто не обращает внимание. В Березовке подобная ситуация могла обернуться для «несуна» даже рапортом, за которым мог последовать и выговор, и даже изолятор. В лучшем случае эту еду у него отбирал любой оказавшийся рядом прапорщик и демонстративно выбрасывал. Из-за подобных штучек «положуха» в месте моего прежнего нахождения заслуживает, понятно, свой очередной «минус». Однако в той же самой Березовке «козлы» (падшие арестанты, ставшие на путь добровольного сотрудничества с администрацией) очень четко знали свое место. Не только в переносном, но и в самом прямом смысле этого слова. В барак дальше второго-третьего проходняка никто из них без особой конкретной нужды не заходил (как правило, два-три первых проходняка они как раз и занимали, далее располагались «мужики», ближе к концу, к углам, места принадлежали представителям «блаткомитета»). Прекрасно помню обстановку и порядки на первом рабочем бараке в Березовке и лично свидетельствую — это правило жестко соблюдалось. Главный «козел» отряда — завхоз вообще спал в отдельной комнатушке, по соседству с кабинетом отрядника и комнатой воспитательной работы. Без особой необходимости в расположении отряда (в бараке) он просто не появлялся. Когда у него возникало какое-то дело, прежде чем напрямую обращаться к арестантам, он с предварительного разрешения заходил в угол к «смотруну» и получал на это «добро».