Моника Вуд - Один на миллион

Следовательница окинула взглядом кухню. Неужели она вообразила, что дом всегда выглядит так — все вверх дном, кругом осколки стекла?

— Я содержу жилье в чистоте, — сказала Уна.

Вернулся первый полицейский.

— Когда мы найдем этих подонков, мисс Виткус, уж постараемся упечь их чертовы задницы подальше, — сказал он и положил руку ей на плечо, которое болело после железной хватки грабителя, и она не сомневалась, что знатный синяк ей обеспечен. Но полицейский смотрел с сочувствием, и ее глаза предательски наполнились слезами.

Для заполнения протокола Уне потребовалось оценить урон, пройдя по следам грязных ботинок, и определить, что украдено. Как выяснилось, ничего. Никакого материального ущерба, если не считать разбитую вазу Луизы.

— Искали деньги или наркотики, — заметила следовательница.

Уна не держала ни того ни другого. Среди ее лекарств не было ничего более сильнодействующего, чем аспирин, а его воры не взяли.

— Можно не сообщать об этом в новостях? — попросила Уна. — А то я чувствую себя как глупая курица.

Они сказали, что постараются, и Уна им поверила.

Когда наконец полиция оставила ее в покое, Ширли вернулась, чтобы расставить мебель и вымыть пол в прихожей.

— Я подобрала с пола несколько лилий, — сказала она. — Остальные растоптаны.

Другая соседка, очень молодая женщина, принесла характерную вазу с морозными узорами — такие водятся у людей, которым часто доставляют цветы. Еще одна девушка — может, дочь Ширли, с таким же розовым круглым лицом, — принесла чашку чая и робко предложила ее Уне. Они чем-то походили на Луизу, эти женщины: энергичные, не боятся трудностей, испытывают праведный гнев и умеют выразить сочувствие, когда совсем не ждешь. Как она могла прожить столько времени, не подозревая об этом?

С наступлением утра все разошлись, ночь осталась позади. Уна решила провести этот день, отмывая и отстирывая все, к чему прикасался грабитель, включая одеяло и ночную рубашку.

Молодой полицейский, у которого еще была жива прабабушка, провел остаток дежурства в машине возле дома, пока его не сменил следующий патруль.

Когда полностью рассвело, Уна подумала про Лаурентаса, который в своем кресле колесит по общей палате в желтушном свете дня; она включила радио для компании и тут же услышала свою историю, с нее начиналась сводка новостей, резкий, возмущенный голос налегал на якобы полную беспомощность жертвы и вытекающую из нее крайнюю подлость преступников.

Уна заподозрила, что утечка информации произошла через Ширли. Начал названивать телефон: местные журналисты хотели услышать «ее собственный комментарий». Но у нее не было никаких комментариев по поводу недавнего тошнотворного события — она чувствовала себя как во время своего побега, когда в голове, образуя гул, смешались противоречивые желания, стыд, тоска по дому.

Каким образом, удивлялась она, сумел одиннадцатилетний мальчик убедить ее подписаться еще на восемнадцать лет вот этого всего? Усталость захватывала ее изнутри, распространялась по телу, замедляла течение крови, размягчала кости. Она положила телефонную трубку на стол и села, чтобы разобраться в своих мыслях, проигрывая в голове долгий разговор со следовательницей. Если не считать чеков в бумажнике и пятерки в саквояже, грабитель — как ни старался — не нашел у нее ничего ценного.

1. Жанна Луиза Кальман. 122 года и 164 дня. Страна Франция.

2. Сигэтё Идзуми. 120 лет и 237 дней. Страна Япония.

3. Сара Кнаусс. 119 лет и 97 дней. Страна США.

4. Люси Ханна. 117 лет и 248 дней. Страна США.

5. Мари Луиза Мейер. 117 лет и 230 дней. Страна Канада.

6. Мария Каповилла. 116 лет и 347 дней. Страна Эквадор.

7. Танэ Икаи. 116 лет и 175 дней. Страна Япония.

8. Элизабет Болден. 116 лет и 118 дней. Страна США.

9. Керри Уайт. 116 лет и 88 дней. Страна США.

10. Камато Хонго. 116 лет и 45 дней. Страна Япония.

Ее голос пробивался через потрескивание в мобильном телефоне и разрывал пелену сна, нарушенного звонком. Семь часов утра: время для охотников за оленями и любителей наблюдать за птицами.

— Это довольно срочно, — говорила она.

Он сел в кровати.

— Что случилось?

— Так, ерунда, — сказала она. — Не могли бы вы приехать прямо сейчас?

Ее голос звучал как обычно: уверенно и сдержанно. Он представил себе: сломался кран или птица разбила окно.

Он исполнил свой долг, завершил свою работу, разделался с обязательствами, и вот опять. Неужели ему никогда не удастся покончить с этим треклятым делом, которое начал преждевременно ушедший мальчик. Семь благотворительных визитов — казалось бы, чего проще? — а в результате он оказался затянут в паутину человеческих отношений.