Дмитрий Стахов - Крысиный король

— Поручик Гиббенет, Николай Федорович, — офицер смотрел на Андрея с симпатией. — Я знавал Рындиных в Петербурге. Впрочем, не особенно близко. Рындин Владимир Антонович, возможно, ваш родственник, приват-доцент в Технологическом институте. Довелось присутствовать на защите им диссертации, но вскоре я добровольно ушел на войну, в шестнадцатом году. Три года, да-с, три года. В университете занимался передачей изображения на расстояние, в действующей армии был заместителем начальника станции радиоперехвата. Вы представляете — мы слушали, что говорят германские офицеры в Кенигсберге! Теперь караулю трупы убиенных чекистами.

— Такое возможно?

— Вы о чем? О трупах? О передаче изображения? Конечно! За этим будущее. Если только все не будет залито кровью. Впрочем, уже залито. Но в мечтах это выглядело так — вместо утренней газеты вы включите специальный экран и сможете увидеть, что происходит…

— В зале суда?

— Возможно и это… Или передача к вам домой того, что происходит в театре. Скажем, вы не успеваете на оперу, никак не успеваете, вы не мчитесь на извозчике или в авто, не пробираетесь по рядам, отдавливая ноги господам и дамам, вы просто включаете экран и слушаете — Фигаро! Фигаро! — Гиббенет взял Андрея под локоть, отвел в сторону от кучи тряпья. — Все возможно, все будет уже скоро, только мы этого не увидим…

— Увидят другие, — сказал Андрей.

— Петр Владимирович, вы верите, что другие, идущие после нас, будут жить полноценнее и интереснее, чем мы? Верите? Мне бы хотелось самому, сейчас…

Со стороны Институтской к ним приближался строй солдат. Чуть позади шел офицер, по выправке было видно — кадровый.

— Всего вам доброго, Петр Владимирович! — Гиббенет козырнул. — Идут нас менять. Я полночи тут в карауле. Мерещилось страшное…

…Петлюровцы искали жидовочек, добровольцы ночами методично прочесывали квартал за кварталом, якобы чтобы обнаружить спрятавшихся комиссаров. Квартиры грабили, задерживали подозрительных, вели на Фундукеевскую, но по пути обычно расстреливали, в «Киевлянине» печатались заметки — «убиты при попытке к бегству пособники большевиков». На Васильковской появились четверо, трое с винтовками с примкнутыми штыками, подпоручик с моноклем, желтая портупея, большая кобура. Дверь открыла Ксения, в глухом черном платье, седые волосы собраны в тугой пучок, очки на кончике носа. Андрей стоял чуть позади, руки за спиной.

— Que désirez-vous, Messieurs? [24] Что вам угодно, господа? (франц.) — произнесла Ксения.

— Добрый вечер! — подпоручик расплылся в улыбке. — Nous cherchons des bolcheviques, Madame. Manifestement, ils ne sont pas chez vous. [25] Мы ищем большевиков, мадам. Видимо, у вас их нет (франц.)

Он посмотрел через ее плечо, улыбка стала шире.

— Bon, je me souviens de vous, [26] Ага, я вас помню (франц.) — сказал он, глядя в глаза Андрею. — Vous étiez à ХЛАМ avec la jolie juive. [27] Вы были в ХЛАМе с красивой еврейкой (франц.)

— Il ne comprend pas le français! [28] Он не понимает по-французски (франц.) — Ксения провела рукой по волосам. Это означало — спокойно! спокойно! — если бы Ксения сняла очки, Андрею пришлось бы стрелять.

Накануне голосовали по вопросу о вооруженном отпоре. Обсуждали вполголоса, почти шепотом. До этого, без голосования, было решено перевести всю семью Ландау из квартиры Григоровича-Барского в квартиру напротив. Но голоса разделились: Ирина и Николай Иванович были за отпор, Ксения и Андрей — против. Дорожко, имевший только совещательный голос, спросил Андрея — как же так? у тебя же отношения с Софьей! — Андрей ответил, что, если бы он был один, не раздумывая отдал бы жизнь за Софью и ее семью, но теперь, когда партия поручила подготовить покушение на Деникина, он рисковать не может, вооруженный отпор неминуемо приведет к тому, что партийное задание будет провалено, Дорожко пожал плечами — оно будет провалено в любом случае, раз уже семья Ландау оказалась под защитой их ячейки, только при вооруженном отпоре смерть будет быстрой, разве что кого-то захватят живым и ему придется помучиться. Решено было отбиваться только в случае, если погромщики будут обыскивать квартиру и доберутся до большой кладовой, куда с наступлением темноты переводили Ландау.

— Вы приходили в ХЛАМ с красивой еврейкой, — подпоручик продолжал улыбаться. — Вы с ней расстались? Или она тут, с вами?

Ксения поправила пучок, следуя знаку, Андрей покачал головой.

— En fait, nous cherchons aussi des Juifs [29] На самом деле, мы также ищем евреев. (франц.) , — сказал подпоручик Ксении.