Нина Стиббе - Человек у руля [litres]

Мы приготовили «быстрый киш лорен», фактически пирог с яйцами и беконом, только с добавлением тертого чеддера и молотого перца. Труднее всего пришлось с песочным тестом, но благодаря советам из «Моей первой кулинарной книги» получилось оно отменным.

За чаем, пожирая быстрый киш лорен, мама вспомнила былые дни своей кулинарной славы. Слава эта была прочно связана с историей маминого брака и его краха. Для нас это была новость.

Мама сказала, что в начале отношений они с папой были парой модных иконоборцев: один день ели в вегетарианском ресторане на Карнаби-стрит, прихватив с собой двух малышек (сестру и меня), а на следующий внезапно решали оставить нас с Джоан, доброй няней, и поужинать в «Савое», где папины родители всегда держали за собой номер. Они заказывали прямо в номер омлеты с водкой, но даже не трудились их съесть, а в последнюю минуту бежали в театр, где покупали мороженое. В те дни они были свободны от условностей, и маме это нравилось. Однако в середине 1960-х годов папу внезапно призвали в Лестер, где он унаследовал семейный бизнес. Вполне логично, ему было уже лет тридцать пять, и пора было начинать работать.

Впечатляющим образом папа быстро стал человеком, которым он и должен был стать, а вот маме пришлось нелегко. С ней что-то было не так. Она сказала, что все дело в том, что она была очень молода, всего 20 с небольшим, и она никогда не стремилась обрести серьезность и стать правильной, ей это было не нужно, но я подозреваю, что, скорее, ей просто не понравился человек, в которого превратился папа, – настоящий, правильный, образованный папа. Она же влюбилась в другую версию папы – в человека, которого на самом деле не было, в определенную фазу его развития. И это несколько обескуражило ее.

Страшно подумать, что можно случайно выйти замуж за человека, который просто проходит определенную стадию развития.

Мама делала все, что могла, поддерживая его как жена, и в известной степени у нее это получалось: благодаря своим кулинарным умениям она неплохо принимала гостей. С основами кулинарии мама познакомилась в пансионе, где девочек учили всему необходимому, чтобы из них вышли приличные жены для преуспевающих мужчин (со знанием латыни и математики). А потом она оттачивала свои навыки дома вместе с Гвен, изобретательной кухаркой, которая интересовалась итальянской и французской кухней, а в те времена это была редкость. За пределами Италии и Франции.

Ужины, которые мама устраивала в те годы – между иконоборчеством и разводом, до того, как они с папой друг друга разлюбили, – были столь же приятны для глаза, сколь и для вкуса, и это очень ценили многочисленные партнеры по бизнесу, которых папе приходилось принимать, особенно американцы, ведь в вопросах еды они намного опередили британцев.

Часто это бывали тематические ужины, этому ее научила Гвен, изобретательная кухарка. Сделай еду интересной с виду, говорила она, и твой муж (или гость) решит, что ты интересная личность. И это напомнило мне о любимом совете нашего учителя физкультуры: у вас один гол в запасе, если все участницы команды соберут волосы в хвост средней высоты, а не явятся с разными прическами.

Мама следила за тем, чтобы все блюда, которые она подавала, очаровывали гостей. Например, нарезанные соломкой разноцветные овощи, приготовленные на пару и эффектно разложенные в форме радуги с жаренным на гриле мясом, назывались «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Я мысленно представила эту картину.

Я могла представить и другие блюда, например «Тропический аквариум» – заливное, в котором застыли крошечные фигурки в виде рыбок и водоросли из шпината. И пирог в виде картины в рамке, на расстоянии походивший на произведение Сезанна: абрикосовое желе в тесте, имитирующем резную деревянную раму. На создание последнего блюда маму вдохновил Джузеппе Арчимбольдо: тарелка с фруктами и орехами изображала раздувшееся лицо старика с щеками-яблоками, пятнистой желтой грушей сорта «Конференц» вместо носа пьяницы и глазами – полуприкрытыми бразильскими орехами.

Мамины сбивчивые рассказы звучали ужасно интересно, но, что важнее, это была прекрасная подводка к нашему предложению заделаться кулинарными маньяками, и, как только мама замолчала, мы стали умолять ее что-нибудь приготовить для нас, чем ее растрогали.

– Приготовь нам что-нибудь, – взмолились мы.

– Нет, не могу, – сказала мама с притворной скромностью. – По части готовки я растеряла уверенность в себе.