Нина Стиббе - Человек у руля [litres]

Мама глотала слоги в слове «стихотворения», а мы все произносили четко. Это раздражало меня не меньше, чем грусть, вызванная стихотворением. Но вскоре пьесы и стихотворения нам надоели и мы слегка утратили привычную нам предусмотрительность. Мы всегда говорили себе, что не будем приглашать школьных учителей для секса с мамой, ибо наверняка возникнет неловкость, – собственно, это было одно из двух наших золотых правил. Но, отчаянно желая вырваться из плена драматургии, сестра отправила приглашение молодому человеку по имени мистер Додд, учителю Крошки Джека.

Он был молод. Настолько молод, что даже не дожил еще до женитьбы, лишь до помолвки. Мы понимали, что мужа из мистера Додда не выйдет (он учитель, а мама не выносила учителей, да к тому же он был неженкой), но надо же было как-то подбодрить маму. И порепетировать требовалось – перед тем как завлечь приятного любителя пони Фила Олифанта.

Уважаемый мистер Додд,

Пожалуйста, зайдите поговорить со мной о заикании Крошки Джека. Как я понимаю, мало что можно сделать, главное, сохранять терпение и не сердиться, но я хочу убедиться, что, как единственный родитель, находящийся в поле зрения ребенка, делаю все возможное. Совершенно необходимо оказать всю возможную помощь.

Заходите как-нибудь вечерком, и мы обсудим ситуацию за бокалом вина, виски или апельсинового сока (по Вашему выбору).

Ваша,

Мистер Додд заглянул через пару дней, и визит прошел куда лучше, чем мы осмеливались надеяться. Мама и мистер Додд коротко обсудили способы лечения дефектов речи, выпили по два стакана виски – мы выставили тарелку с сырными крекерами, но они к ним не притронулись – и, похоже, занялись сексом перед камином в маминой комнате. Мы подглядывали через французские окна. Мистер Додд определенно приспустил штаны, а может, и вовсе их снял.

Но в долгосрочной перспективе история с мистером Доддом ни к чему хорошему не привела, потому что он хотел заняться сексом всего один раз, а мама постоянно донимала его – по телефону – и просила снова навестить ее, а когда этого так и не случилось, ужасно расстроилась и написала об этом пьесу. Не обычную одноактную пьесу, а целую драму в духе Рэттигана. Эта острая пьеса кого угодно смутила бы.

МИСТЕР ЛЭДД. Я не хотел, чтобы у вас сложилось неверное впечатление.

АДЕЛЬ. У меня сложилось впечатление, что вы добрый человек.

МИСТЕР ЛЭДД. Я помолвлен.

АДЕЛЬ. Но в пятницу вам это не помешало.

МИСТЕР ЛЭДД. Я не смог устоять перед вашей красотой после того, как вы влили в меня столько виски.

АДЕЛЬ. Меня немного беспокоит заикание Крошки Джека.

МИСТЕР ЛЭДД. Джек не заикается.

АДЕЛЬ. Что? Вы думаете, что я придумала дефект речи моего родного сына?

МИСТЕР ЛЭДД. Я не знаю.

АДЕЛЬ ( громко ). Джек, Джек, ну-ка иди сюда.

Мы расстроились, что мистер Додд, миссия которого состояла в том, чтобы отвлечь маму от пьесы, вызвал у нее прилив драматургических сил. Но эта история преподала нам важный урок, и мы больше никогда не связывались с учителями.

Когда мама уже почти перестала расстраиваться, что мистер Додд не заходит к ней больше, чтобы заняться сексом, наш садовник мистер Гаммо пожелал поговорить с ней наедине. До него дошли «нехорошие слухи», и он бы неловко себя чувствовал, если бы знал о них, но не сказал ей, и т. д. Мистер Гаммо был из тех людей, что всегда стремятся поступить правильно, даже если это требует жестокости. После, будто желая загладить свою вину, он соорудил очень красивую альпийскую горку, прикрыв ею уродливый канализационный люк в саду; мама о такой горке просила уже давно, но он неизменно отвечал отказом – по уважительным причинам.

Мистер Гаммо высадил миниатюрную альпийскую камнеломку и армерию среди разбросанных щербатых камней и объявил, что хотел изобразить Швейцарию весной. Мама пришла в полный восторг и сказала, что это творение достойно лондонского Челси.

По мнению мистера Гаммо, устраивать альпийскую горку на месте канализационного колодца было неблагоразумно, ведь если в будущем понадобится открыть этот колодец, то горку придется спешно порушить, и мы все с этим согласились. Мама повысила ему зарплату за то, что он сделал альпийскую горку, поставив красоту выше здравого смысла, и, как я предполагаю, за то, что он рассказал ей об отвратительных слухах, а сам ими пренебрег. И мы добавили его в Список.