Леонид Иванов - Леший

— Сколько я вам должен? — Захар достал из кармана тощую пачку купюр самого разного достоинства, среди которых были две бумажки по тысяче.

— Да ладно тебе, — отмахнулся доктор. — Бутылки нету?

— Не догадался, — извиняющимся тоном произнёс Захар.

— Тогда вот что, пока я бумаги пишу, сгоняй в магазин. Только не бери коньяк, барахло это. Возьми бутылку нормальной. Попроси не палёной, а то тебе всучат чего попроще, мол, мужик деревенский, ему какая разница.

Пока Захар ездил в магазин, доктор оформил бумаги.

— Компанию составишь?

— Дак я же за рулём. Нельзя.

— И правильно, а то спьяну-то ко мне чаще всего и попадают. Теперь в ЗАГС. Знаешь, где это?

— Да бывал когда-то, если не переехали.

— Они сто лет на одном месте. Давай загружать будем.

Вынесли, бережно усадили тело отца в тесный салон.

В деревню Захар приехал к часу дня, а в два, обмытого бабами покойника честь по чести уложили в гроб, вынесли из дома и положили на прицеп.

— В церкву-то не заежжал? — спросила ровесница отца баба Стёша. — Надо было бы молебен за упокой души-то заказать.

— Да какой молебен, коли батя никогда в бога не верил?

— Вот и худо, что не верил. Но молебен заказать всё одно надо было. Не по-христиански это. Дак и свечечек не купил?

— Да не был я в церкве, какие свечки?! Не до церквей там!

— Погоди-ко ужо, у миня дома-то есть. На могилке хоть запалим.

На погосте, когда всё было закончено, старушки стали устраиваться в машине Захара, сам он всё ещё стоял у могилы и потерянно смотрел на положенные на холмик искусственные цветы.

— Прости, батя! Пусть тебе на том свете будет лучше, чем здесь. Покоись с миром! Прости нас всех, грешных, что причиняли тебе боль. И прости всех, по чьей вине из-за этой оптимизации твой последний путь оказался таким длинным и беспокойным.

Глава 6. ДОМОЙ!

— А ты чего, бабуля, без вещей? Чемодан на вокзале забыла, что ли? — с улыбкой спросил водитель, когда Нюра подала ему билет на автобус.

— Так, поди, не в гости еду, чтобы с чемоданом-то, — не приняла шутку Нюра. — К себе домой, так какие вещи?

— Нагостилась?

— Нагостилась, сынок, нагостилась.

— Не ужились? — продолжал словоохотливый водитель.

— Уживёшься с вами, бесами…

— Это точно!

Нюра прошла на своё место, устроилась у окна и стала смотреть на почти пустую ранним утром привокзальную площадь. Пассажиров было мало. Мороз не очень-то располагал к путешествиям, и в дорогу собирались только те, кому край-конец ехать было необходимо.

Не собралась бы и Нюра, терпела бы ещё выходки зятя, но случайно подслушанный вчера разговор заставил принять решение. Только месяц и прожила она у дочери после того падения на крыльце, когда получила сотрясение мозга, но и этого месяца хватило с лихвой.

Понятное дело, зять нервничал, что каждый день надо было отпрашиваться на работе, чтобы отвезти тёщу на процедуры, ждать её там полчаса и доставить обратно. Нюра уж сколько раз говорила, что доберётся сама, но дочь только досадливо отмахивалась:

— Куда ты сама? Шваркнешься по дороге или не туда уедешь, нам потом тебя по всему городу разыскивать. У Пети начальник добрый, разрешает на работу приходить позднее.

Правда, зять и с работы стал возвращаться всё позднее и позднее, да ещё каждый день под хмельком. А в выходные с утра уходил в гараж, где собиралась компания таких же отлынивающих от домашних дел мужиков. Понятно, на сухую разговоры не клеились, начинали с пива, а пиво без водки — деньги на ветер. Вот и вчера зять заявился домой на бровях.

Васька с Колькой где-то болтались, Нюра сидела в комнате, из которой выселили к брату младшего. Дочь на кухне стала попрекать зятя за пьянку и гаражные посиделки. Тот какое-то время молча слушал, а потом громко выдал:

— А что мне дома-то делать? Надоело всё! Как в гостях живу — ни в трусах по квартире пройти, ни пёрнуть. Куда ни сунься, везде тёща.

— Петя, так ведь это мама моя!

— Вот именно, что твоя.

— А если бы твоя заболела, мы бы с ней точно так же нянчились.

— Слава Богу, что моя давно прибралась, ни меня, ни тебя не намучила. Пойми ты, я хочу у себя дома без оглядки жить. Ходить в чем хочу, пиво пить, где хочу, да и в туалет — без очереди…

— Петенька. Ну, потерпи ещё немного, придёт весна, отвезём её в деревню, а потом и сами в отпуск с ребятишками к ней поедем.

— Нет уж, уволь! Мне её и тут за глаза за этот месяц хватило, чтобы я ещё и в деревню к ней поехал.

— Петя, но ведь это же мама моя! Люблю я её! Она вон как для нас старается. И на машину тебе все свои сбережения отдала. Нам бы без её денег никогда её не купить было.