Леонид Иванов - Леший

Отец прибрался под вечер. Он совсем извёлся за последнюю неделю, как выписали его домой. Все понимали, что помирать. Неотвратимость надвигающейся смерти и сильные боли совсем доконали старика. Фельдшерица Анна Марковна только беспомощно разводила руками:

— Нету у меня обезболивающего. Ему бесплатно положено, да все лимиты в больнице уже исчерпаны. У меня-то здесь откуда возьмутся?

— Так выпиши рецепт, я в город съезжу, — горячился Захар.

— Захар Петрович, да в своём ли ты уме? Да на эти препараты на рецептах две печати ставят, как же я-то тебе их выпишу?

Захар молча вышел, завёл машину и поехал в райцентр. Он ходил в больнице от одного врача, уже знакомого, пока отец здесь лечился, к другому, просил, умолял, ругался, и выпросил-таки две ампулы. Рецепт в поликлинике никто ему не дал: «Да как же мы Вам выпишем, если пациента в глаза не видели?»

— Мне что, умирающего старика за сто километров к вам сюда за рецептом везти?

— Да вы нас тоже поймите. Это же препараты строгого учёта! В тюрьму никто сесть не хочет за распространение наркотиков. Вон в Восточной Сибири доктор уже несколько лет судится, пытается своё доброе имя отстоять. А и всего-то выписала препарат, который несколько лет назад можно было в любой аптеке купить без рецепта. За распространение наркотиков осудили. Вы что, нас тоже за решётку отправить хотите?

— Дурдом какой-то!

Дурдом не дурдом, но домой Захар вернулся только с теми двумя ампулами, что дал ему врач в бывшей районной больнице, ставшей теперь в ходе проводимой оптимизации расходов бюджетных средств филиалом областной.

— Анна Марковна, может хоть таблетки какие есть? Вон по телевизору но-шпу рекламируют. Подскажи, что делать?

— Ну, вы же сами понимаете, тут уже никакая но-шпа не поможет.

А что те две ампулы?! Вот и маялся старик, от боли корчился.

— Сынок, ты уж заколи меня, а… Избавь от мучений… — слабым голосом просил умирающий. — Сил больше нету. Ну, ножиком не можешь, пристрели хотя бы… как собаку… сынок…

Захар уходил на улицу и плакал.

А вчера отец успокоился. Заснул и дышал ровно с еле слышными хрипами. Настолько тихими, что сидящие возле постели больного сын со снохой то и дело прислушивались: а жив ли хоть.

Сидели молча. Да и о чём было говорить у постели умирающего? Знали, что осталось ему совсем немного, поэтому к похоронам готовились. Говорить о чём-то другом? А о чём, когда за тридцать лет совместной жизни обо всём переговорено уже на сто раз. Вот и молчали, прислушивались к еле слышному дыханию старика не в силах смотреть на осунувшееся лицо человека, ещё полгода назад пышущего здоровьем.

Вдруг будто что-то булькнуло в горле спящего, он вытянулся и затих.

— Прибрал господь, — прошептала Зинаида и заплакала.

Ещё немного посидели, потом Захар встал:

— Пойду к Анне Марковне, пусть хоть смерть засвидетельствует. Может, бумаги какие надо оформить.

— Участковому надо звонить, он протокол должен составить. А за остальными бумагами в район ехать, — сказала Анна Марковна. — Он в больнице лежал, история болезни у них есть, выпишут справку, по ней в ЗАГСе свидетельство о смерти получишь. Какие проблемы?

Оказалось, что проблемы есть. Совсем ещё молодой главврач филиала, то ли с глубокого похмелья, то ли после дежурства, то ли всю ночь с бабами кувыркался, выглядел чрезвычайно усталым и неприветливым. Он только мельком посмотрел на Захара и, будто отмахиваясь от назойливой мухи, вытянул ладонь вперёд:

— Нет, нет, и ещё раз нет. Вот если бы он скончался у нас, тогда другое дело, но летальный исход наступил дома. В этом случае только судмедэкспертиза.

— Да какая экспертиза? — загорячился Захар. — Он же у вас тут лежал, вы же сами его домой помирать отправили.

— Такие правила, — отрезал главврач и помахал рукой в сторону двери, намекая, что разговор окончен.

— Какие такие правила? — Фёдор уже начал терять самообладание. — Вы не вылечили, домой помирать отправили, а теперь экспертизу придумали.

— Понимаете, если летальный исход наступил вне стен лечебного учреждения, необходима судебно-медицинская экспертиза. Такой закон.

— Дурацкий у вас закон!

— Согласен, но не я его придумал.

Захар развернулся и громко хлопнул дверью, раздосадованный и законами, и бессердечностью доктора.

Домой вернулся уже после обеда. Мужики к этому времени сколотили гроб, но покойника в него класть Анна Марковна пока не советовала:

— Лучше бы сначала на судмедэкспертизу свозить, а потом уже обмывать и укладывать.