Леонид Иванов - Леший

В шкафчике нашлось немного заварки, сахар, а на подвешенном к жёрдочке перед устьем печки мешочке, чтобы не добрались мыши, — горсти две ржаных сухарей.

Завтра придётся идти в посёлок выправлять взамен сгоревших вместе с домом документы, оформлять страховку. Пенсия придёт только через неделю, но продавщица его хорошо знает, и отпустит продуктов в долг. А может, в конторе сельского поселения выпишут и какую-то сумму в качестве компенсации за утрату жилья. Хотя вряд ли — дело это канительное. Поди, придётся ещё как-то доказывать, что не сам дом подпалил в корыстных целях.

Когда лежанка протопилась, разобрал постель, положил тюфяк и одеяло на горячие кирпичи прогреть и подсушить. Попил чаю, размачивая в чашке сухари, потом стал укладываться спать.

Из-за тяжких дум забылся сном только под утро. Мысли были о предстоящих хлопотах по выправлению новых документов, но даже эти проблемы то и дело уступали мучившему вопросу о мести. Не сомневался, что подожгли дом те самые гости, что стращали по первому снегу. Если не сами, то их люди. Знал, и то, кто за ними стоит. Но к этому воротиле-бандиту просто так не подобраться. Да и что может сделать с ним глубокий старик? Застрелить? Так и старое ружьё сгорело вместе с патронами. Но гордость не давала успокоиться и простить обиду.

Через несколько дней Евсей услышал, как прошёл в сторону Перекатной по отстоящей недалеко от его нового жилища тяжёлый трактор. Не поленился сходить и посмотреть, что за техника и зачем поехала в брошенную деревню. К тому времени, когда Евсей добрался до опушки, бульдозер уже сгребал остатки пепелища трёх сгоревших домов в одну кучу. Мусор загрузили в кузов большого грузовика и вывезли подальше от сожжённой деревни, а на погорелое место вскоре привезли вагончик и стали таскать в него мешки с цементом.

Будут строиться — решил Евсей. Только как же это можно, если участок по всем документам принадлежит ему, хотя дома на нём больше и нету?

В конторе поселения махнули рукой и полушепотом посоветовали не связываться. Мол, там такие связи, что и самому головы не сносить. А земля эта вместе с лесом уже давно оформлялась в аренду на 49 лет как природный заказник. Так что хоть к самому президенту обращайся, не поможет. Всё сделано по закону.

Значит, и дома наши в деревне сожжены тоже по закону — негодовал в душе Евсей. Это какие же такие у нас теперь законы, если любой богатей может творить всё, что его душе заблагорассудится?

Ещё через неделю экскаватор вырыл траншею под фундамент аккурат на месте его сгоревшего дома. Только новая постройка намечалась в несколько раз больше. Торопился новый хозяин, иначе дождался бы до лета с закладкой фундамента, но не терпелось, видно, именно к лету справить дымовую, потому что вскоре поехали одна за другой машины с дочерна обработанными оцилиндрованными брёвнами.

Незлобивый по природе Евсей унижения своего стерпеть не мог. Взял стоявший у Ольги в кладовке старинный излаженный из жести десятилитровый бидончик, наполненный на две трети керосином, и с наступлением темноты отправился в свою Перекатную. Сторожа там строители не оставили, или покинул он свой пост и отправился в посёлок, потому вершить задуманное Евсею никто помешать не мог.

Неподалёку от вагончика в ярком лунном свете обнаружил Евсей передвижную электростанцию, слил в стоящее рядом ведро бензин, полил им штабель из заготовленных на строительство брёвен, с другой стороны вылил принесённый с собой керосин, чиркнул спичку, бросил на брёвна. Бензин вспыхнул, но обработанные чем-то брёвна загораться не хотели. И всё же через некоторое время, когда горел уже и керосин, дерево нехотя стало поддаваться огню.

Евсей взял бидончик за дужку, ещё постоял, посмотрел, как пламя начинает разгораться, и по накатанной машинами колее не торопясь отправился в Сосновку, не оставляя на дороге следов от растоптанных валенок.

Он прошёл мимо деревни, потом завернул в другую сторону, попетлял при свете яркой луны по лесу, и только после этого вернулся в дом, который стал для него приютом. Уже поднимаясь по ступенькам, услышал громкий взрыв. Обернулся — над Перекатной стояло зарево пожара. Видимо огонь с брёвен перекинулся на вагончик, где кроме цемента стояли баллоны для сварки.

Зайдя в дом, сел на лавочку возле стола, устало откинулся спиной к стене. На душе не было ни радости от свершённой мести, ни злорадства, ни утешения от возмездия. Была одна пустота, постепенно уступающая место досаде на себя самого, не сумевшего простить людям их подлости.