Роман Зинзер - Марк, выходи!

В этой игре победил я. Жирику оставалось пройти всего один уровень, но он с трех метров начал мазать.

Начать второй раунд клёка нам не дали старшие пацаны из «Мадрида». Они приперлись в Лётку, не знаю уж зачем, и начали до нас докапываться. Особенно им не понравилось то, что с нами была Вера.

– Вер, ну ты чего с этими чмошниками забыла? Иди во двор лучше, там полно с кем поиграть. А этих мы сейчас уделаем слегка.

– Дураки вы, – сказала Вера. – С кем хочу, с тем и гуляю.

«Мадридцы» заржали.

– Вер, слушай, ну с такими даунами, как эти, тебе стремно должно быть гулять. А уж с чучмеком, – «мадридский» пацан кивнул на Арсена, – так вообще западло.

«Мадридцы» снова заржали. Их было трое, они были старше и совсем нас, пятерых малышей из «Тринадцатого городка», не боялись.

И зря. Вера хоть и была не больно умной, но решала все быстро. Она запустила свою палку для клёка прямо в «мадридцев». И ведь попала. Хорошо попала. Палка треснула одного из них по лицу, так что он зажал себе глаз и сел на жопу. Полетела еще одна палка: это уже Арсен запустил свое орудие в «мадридцев», но без толку – от этой палки они увернулись.

– Вперед, пацаны, – сказал Санек, – уроем за даунов!

Мы без лишних слов побежали на «мадридцев». У нас были палки, а с палками против «Мадрида» нестрашно. Мы победили быстро. Каждый из нас пару раз стукнул врагов, Санек получил кулаком в челюсть, и «мадридцы» убежали. Да, прямо так. Подхватили того пацана, которого Вера подбила, и драпанули из Лётки.

– Хана вам, мелкие! – крикнул кто-то из них.

– Вера, сука, тебе тоже хана. Я Коляну расскажу про такую фигню от тебя, – заорал подбитый.

Я посмотрел на своих пацанов. Санек тер челюсть и сплевывал, Диман стоял в позе Геракла, как на картинке в учебнике, а Жирик лыбился во все зубы.

– Чего довольный такой? – спросил я Жирика. – Они ж теперь еще злее в субботу будут.

– Ну и ладно. Победим, – ответил он.

Вера подошла к Саньку, который все еще морщился от полученного удара.

– Если что-то свернули, то обязательно надо ввернуть это обратно. Давай я поставлю на место, – сказала она и протянула руки к лицу Санька.

– Не, все нормально, – сказал Санек и отшатнулся от Веры. – Не надо вправлять ничего.

Вера отстала от Санька и подошла к Арсену. Что она ему говорила, я не слышал, но видел, как она пару раз слегка постучала по гипсу. Тоже, наверное, полечить предлагала.

Минут через пять мы все успокоились после боя и хотели было вернуться к клёку. Вера посмотрела на часы на руке и сказала, что ей надо идти домой. Пацаны вяло с ней попрощались. Арсен и я махнули Вере рукой.

– Сама-то дойдешь? – спросил Санек.

– Дойду. Я путь знаю, – ответила Вера и убежала.

Мы опять стали играть, но теперь молча. Саньку говорить было больно, Диман был слишком сосредоточен: снова гонять в «лохах» по пять раундов ему не хотелось, – а Жирик все никак не мог избавиться от довольной лыбы на лице.

– Жирик, ну чего ты радостный такой? Как будто в первый раз подрался с кем-то, – сказал ему Диман.

– Не, – ответил Жирик и распрямил спину.

Во второй игре в клёк опять победил я, а проиграл Арсен. С одной рабочей рукой все же играть в клёк непросто. Он даже бегал медленнее, чем остальные. После игры мы пошли по домам. По пути Арсен сказал мне тихо, что вот как мы сегодня «мадридцев» победили, так и Костяна отлупим. Я кивнул и ответил, что уже подговариваю и собираю пацанов, а потом будем над планом думать, как Костяна с Ромой избить. Про то, как меня утром Рома подозвал к окну, я Арсену ничего не сказал. Вот еще. Да и подговаривать никого я уже не хотел.

Вечером во дворе был сбор пацанов. И старших, и младших. Надо было выбрать, кто будет в эту субботу воевать с «Мадридом» и что вообще делать с «Парижем», который теперь тоже против нас. В семь вечера мусорка уехала со двора, и все наши вышли гулять. Жирик был первым у сборной лавки, которая стояла прямо рядом со всегдашними шахматистами. Потом пришли Диман с Саньком, кто-то из старших, я, остальные малыши, толстый Даня, Таксист, и вот вышли Рома с Костяном.

Костяна шатало, и лицо у него было кривое. Он был то ли пьяным, то ли под кайфом. Костян сразу сел на лавку, облокотился на спинку и задремал. Говорил Рома. Мы все слушали и кивали.

– Короче, такая вот жопа, – начал Рома. – Не знаю, какого ганджубаса этот говнюк Бажов накидал «Парижу», но теперь они против нас. И ведь, сука, рубиться будут, а не так рядом постоять, хрен попинать. Так и сказали: рубиться.