Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Катер трижды обошел вокруг корабля. Борисов и старшины стояли на корме и стоя отдавали честь. У многих блестели на корабле, и в катере виднелись слезы на глазах. С корабля им махали руками, бескозырками и фуражками, многократно кричали «ура» а оркестр при последнем прохождении заиграл марш «прощание славянки». Старшины на катере сняли бескозырки и начали им махать остающимся сослуживцам и друзьям. С корабля им тоже махали бескозырками, а на левой рее сигнальщики подняли сигнал по трехфлажному своду «желаем счастливого плавания». Катер повернул в сторону причалов бухты Абрек. Матросы смотрели вслед катеру, примеряя каждый на себя этот замечательный ритуал, а с катера уходившие еще долго махали бескозырками своему родному кораблю, бывшим сослуживцам и командиру. Старшина сигнальщиков, уходивший в запас старшина 2 статьи Барамидзе отмахал, остающимся на корабле, флажным семафором «желаем счастливого плавания». Сигнальщики с сигнального мостика отвечали ему флажками и светом.

Настроение у всех было приподнятым, но немного грустным. Командир приказал дежурному построить экипаж по боевым частям и провести приготовление к бою и походу на выход в Уссурийский залив на полеты. Командиры боевых частей проинструктировали старшин и матросов. На полеты ходили четыре раза в неделю и все привыкли. Каждый матрос, старшина, мичман и офицер знали свое дело.

Прозвенели колокола громкого боя «слушайте все», по всем линиям корабельной и боевой трансляции вахтенный офицер объявил приготовление к бою и походу.

Мансуру нравилось смотреть, как разбегается экипаж, после команды «разойдись». Только, что стояли красивые шеренги офицеров в кителях, матросов в белых робах, построенные вдоль полетной палубы. И вот команда и более тысячи человек одновременно приходят в движение и несутся ко всем, дверям, выходам и люкам. Офицеры пропускают матросов и старшин, пока не освободятся проходы на вторую и первую палубы. Командир со старпомом и замполитом идут последними о чем-то, оживленно беседуя. Мансур, как всегда, шел со своим другом командиром дивизиона ПВО капитан-лейтенантом Гусаченко.

– Все Кузьма проводил я своих. Мучает немного вопрос, когда и нам с тобой так же поднимут сигнал «желаем счастливого плавания» и сыграют «прощание славянки»? Светловолосый Кузьма улыбнулся Мансуру, усмехнулся и ответил:

– Думаю, что нескоро Мансур – он почесал ухо – но могу тебя уверить, что это будет когда-нибудь обязательно. Наша служба не вечна – вечна только музыка.

Они прошли во входную дверь правого борта и полумрак коридора первой палубы, после яркого солнца, встретил их внутри корабля. Плафоны внутри корабля казалось, еле светят, после яркого солнечного света на палубе:

– Заходи ко мне в каюту Кузьма после отбоя тревоги. Мне классную книгу достали о действиях немецких торпедных катеров, как немцы их называли шнельботами в годы войны. Интересно.

– Хорошо Мансур обязательно зайду. Обсудим безусловно.

Через полчаса взлетел с палубы спасательный вертолет для разведки погоды. Авиационные техники поднимали из ангара, и выкатывали на технические позиции самолеты и вертолеты. Предстоят полеты авиации.

Шло приготовление к выходу в море. Мансур Асланбеков руководил приготовлением на командном пункте связи, называемом сокращенно КПС. Он принимал доклады с боевых постов, руководил открытием радиосетей и радионаправлений с командными пунктами флота, эскадры, штабом авиации. Обсуждал проблемы с командирами дивизионов и дежурным по связи. Несколько раз пришлось звонить в штаб флота и решать оперативно вопросы по поддержанию связи. Внезапно в КПС открылась тяжелая дверь в пост ИВСС, и из тамбура 17 схода в КПС, понурив головы, вошли старшины БЧ-4, которых только что с такой помпой провожали в запас. Агеев и Барамидзе были без бескозырок. На груди всех трех были разорваны форменки, где был пришит «авианосный знак». Лица были красные, головы опущены. Наступило зловещие молчание, все ждали, что они расскажут. Никто не понимал, что могло случится с тем кто уже навсегда убыли с корабля. Почти все были уверены, что уволенные со службы, должны подъезжать как минимум к аэропорту Артем.

Слегка ошарашенный, этим появлением, уже уволенных в запас старшин, Мансур неудачно пошутил:

– Агеев вы почему на корабле, а не в запасе? Передумали, остаетесь на сверхсрочную?

Все заулыбались, но улыбки были какие-то ненатуральные, понимая, что случилось действительно что-то неординарное.