Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

В те же дни офицеры одной из авиационных частей, презрев закон, объявили коллективную забастовку в связи с тем, что им долгое время не выдают денежного содержания.

В часть мигом нагрянули тележурналисты.

Жена одного из офицеров плакала перед телекамерой и говорила, что в семейном холодильнике остался «один мосол и десять картошин».

— Осталось лишь собрать детей на кухне и включить газ, — сказала она.

Армия плакала.

Армия скрежетала зубами.

…Ельцин на дерзкое обращение генерала Рохлина отреагировал жестко. И даже пообещал, что формируемое им общественно-политическое движение в поддержку армии будет «сметено». Пропрезидентская пресса стала дружно травить Рохлина. В ответ на это генерал заявил:

— Я из тех, у кого будут снаряды рваться под ногами, но я не стану на колени перед президентом.

Рохлин совершил множество поездок в регионы, в ходе которых провел большую организаторскую работу накануне учредительного съезда своего движения. По каналам спецслужб на Лубянку систематически поступала информация, что с Рохлиным ищут контакты активисты партий и движений самой различной направленности — от коммунистических до экологических. О готовности поддержать ДПА заявили руководители свыше 30 офицерских и ветеранских организаций России, многие директора предприятий военно-промышленного комплекса, военные ученые, казаки.

20 сентября 1997 года в Парламентском центре на Цветном бульваре открылся учредительный съезд ДПА, на котором присутствовало свыше двух тысяч делегатов и гостей. Оглядывая зал, я узнавал многих отставных и действующих генералов и офицеров, одетых в гражданское. На задних рядах я узнал нескольких военных контрразведчиков. Свободных мест не было. Бросалось в глаза почти полное отсутствие молодежи (потом будет объявлено, что средний возраст участников съезда — 47 лет).

Рохлин объявил о начале работы съезда и спросил у зала, какие будут предложения.

— Есть предложения! — крикнули из зала.

На сцену вышел отставной полковник, а следом за ним старушка с мужчиной, которые держали в руках развернутый бархатный стяг времен СССР.

Полковник сказал:

— Есть предложение снять со сцены трехцветный флаг, а на его место поместить вот этот!

В зале наступила тишина. Кто-то попытался аплодировать, но тут же затих. Все смотрели на Рохлина. Мне показалось, что он пребывал в растерянности. Затем сказал:

— Я бы просил всех сдерживать эмоции. Мы лишь арендуем зал и не имеем права ничего менять в его оформлении.

Это были единственно правильные в той ситуации слова. Знаменщики удалились со сцены.

Затем был почти часовой доклад Рохлина. Самое сильное место: «Необходимо конституционными действиями поднять народ на мирные акции протеста и заставить Ельцина сложить с себя полномочия Президента Российской Федерации».

После этих слов — громкие аплодисменты.

Затем последовало перечисление целей, которых будет добиваться движение: разработка новых концепций безопасности страны, принятие политических решений по военной реформе, проведение инвентаризации предприятий ВПК, выполнение закона о бюджете, восстановление системы военно-патриотического воспитания…

Слушая генерала, я ловил себя на мысли, что очень похожее было во время съездов и конференций «Гражданского союза», «Державы», Союза офицеров, «Чести и Родины»… Было такое впечатление, что жизнь идет по кругу. Вот так же в зале звучала зубодробительная критика Ельцина и его команды, вот так же гордо перечислялись десятки поддерживающих организаций…

Наверное, не один я задавался в тот день вопросом: появление рохлинского движения — премьера серьезной политической силы, способной действительно повлиять на ход жизни в России и спасти армию, или же это очередной политический шар, который уже вскоре выпустит воздух?

Вероятно, об этом думали и представители лебедевского движения «Честь и Родина», которые, как мне показалось, с некоторой завистью оглядывали битком набитый зал. Я понимал их озабоченные и ревностные взгляды: генерал Рохлин явно переиграл генерала Лебедя на организационном этапе развертывания своего движения.

Я обратил внимание, что в президиуме съезда не было председателя Союза офицеров подполковника Станислава Терехова. Он сидел в зале в ранге обыкновенного гостя и, судя по нервному выражению его лица, был недоволен таким положением. В перерыве он не удержался, чтобы не бросить корреспонденту, липнущему к нему с диктофоном, колкую реплику: «На съезде — торжество номенклатуры. Интересы генералитета и офицерского корпуса не совпадают». Было похоже, что этого честолюбивого человека тоже мучила изжога ревности.