Анна Шехова - Младшая дочь перевозчика

Но если преодолеть начало, то по тропинке можно взобраться на один из ближайших холмов, где почва более каменистая и поэтому не размокает во время дождя. Чуть не доходя до речки, дорога круто берёт вверх и огибает вершину холма. Несколько десятков шагов сквозь мокрую траву и заросли прутьев — живых, гибких, но безлистных, как мертвые, — и ты уже на вершине На небольшом пологом пространстве между соснами натянут синий тент. Это мое укрытие на время дождя.

На мою сестру Веронику дождь навевает тоску, и она садится за старое фортепиано, которое на зависть гостям стоит в большой гостиной. Мало кто из гостей действительно завидует, но каждый считает нужным выразить восхищение, даже если он не знает, как поднять крышку над клавиатурой. В моей семье считают, что у Вероники великолепный голос. Поэтому она поёт очень редко — только когда её слушают посторонние. Я не умею петь, и я слишком люблю дождь. Мне кажется, сквозь дождь можно увидеть те вещи, которые находятся слишком близко, чтобы заметить их в солнечном свете. Мой Пророк сказал однажды, что такое видение называется философией.

Правда, преподаватель философии в поселковой школе придерживался другого мнения. Поддерживая себя поминутными взмахами рук, он объяснял нам величие философской науки. Наш философ был молодым и взволнованным и во время лекций задыхался и потел. К концу занятия он снимал пиджак, и мы видели мокрые пятна на рубашке, сквозь которые просвечивала кожа. И мы думали об этих пятнах и о его ранних залысинах, а не о том, что он говорил. Слова давались ему с трудом, они появлялись на свет, словно в горячке, с повышенной температурой, и пугали нас — здоровых и безмятежных. Мы жалели нашего философа и считали себя великодушными, стараясь тише разговаривать на занятиях. Но когда он проходил мимо нашего дома — много времени вспять — я даже не вышла посмотреть ему в лицо.

Под моими ногами склон холма скользит — дёрн сползает, словно ветхая шкура. По склонам холмов ползут обрывки тумана. От неба до вершин деревьев всё слилось в одну мутную пелену, и туман словно отслаивается от неё. Мой холм с тентом на вершине становится островом и уплывает по ветру.

Дождь погружает меня в пучину мыслей. Водяные струи торят дорожки в моём сознании. Моя философия — это стук дождя по навесу, и тонкие струйки воды, наполняющие подставленный котелок. Философия — это лениво разгорающийся костер. Ему не хочется появляться на свет в такую погоду, и он упрямо прячется под черными блестящими головешками, скрывается трепещущими язычками в теплой золе.

Роза около нашего дома тоже не хочет распускаться в дождь. Она нехотя и осторожно выпускает свои изнеженные лепестки из тугого кулачка бутона. Но стремление жить сильнее страха перед непогодой, и она распускается.

Предназначение маленького огня — в том, чтобы согреть мои руки. Предназначение тоже сильнее непогоды, и костер разгорается. А я думаю о счастье.

Мой отец, отягощенный Житейской Мудростью, не понимает этого слова. Счастье моей мамы слишком быстротечно, и она не успевает обратить на него внимание. Моя сестра Вероника верит книгам, что счастье — обманчиво, и старается не желать его. Мой кот думает, что счастье — это солнце. Мой Пророк был когда-то счастлив, но слишком быстро забыл об этом. Смешно, но я хочу, больше всего на свете, хочу быть счастливой.

Я пытаюсь разгадать загадку — что такое счастье? Полет? Я уже знаю, что не всегда.

Легко быть счастливой, когда тело без усилий воли подчиняется тебе в полёте, когда контролируешь движение каждого пальца без болезненного напряжения мышц. Легко быть счастливой, когда солнце и ветер — твои помощники и учителя. Так бывает. Но бывает, когда ветки деревьев хлещут тебя по лицу, а воздух колючий, как заросли дикой малины, и солнце безжалостно опускает раскалённую лапу на твою голову, и ты приходишь в себя уже в воде, захлёбываясь и крича.

Когда пью я дождевую воду из котелка, мне кажется, что у счастья привкус хвои.