Анна Шехова - Младшая дочь перевозчика

В семье меня называют идолопоклонницей. Это считается шуткой, но на нее никто никогда не смеется.

Мамина сестра, тетя Лита, каждый вечер внушает мне, что три главные добродетели женщины — быть верной мужу, уметь хорошо готовить и знать как можно больше молитв. Все женщины в нашей семье соответствуют этому идеалу. Кроме меня. Я не знаю молитв и не умею готовить. Мужа у меня нет, поэтому пока я храню верность только себе. У тете Литы тоже нет мужа. Как она выходит из положения, чтобы оставаться добродетельной женщиной, я не знаю. Я не любопытна, а значит, лишена еще одной негласной женской добродетели.

В моей семье живут несколько религий. Но никто не понимает, как можно поклоняться Богу, у которого даже нет своего храма.

Мне пришлось пообещать, что я построю святилище с алтарем и крышей. Если Бог когда-нибудь захочет покинуть ветер и кедры.

Мы с Пророком прожили на острове почти месяц. Мое время превратилось в длящееся «сегодня». Слово «вчера» стало миражом другого берега, а слово «завтра» мы ежедневно сжигали в костре вместе с сухими дровами.

По утрам странный прохожий учил меня языкам, после обеда — исповеди, вечером — поцелуям. Ночью над костром он пересказывал прочитанные книги и подолгу смотрел мне в лицо, пока я не опускала взгляд. В один из самых жарких дней нашего времени мне стало известно, как он пытался умирать. И тогда я заплакала, первый и единственный раз — когда он улыбнулся и сказал про свои попытки «трижды безуспешные». К счастью, мне не пришлось объяснять, чем вызваны слезы.

Идолопоклонники так и не появились на острове. Однажды утром я пришла навестить идола сама. Я долго смотрела на ту часть камня, которая стала бы лицом, будь этот бог подобен человеку. Затем я дотронулась до холодной поверхности фигуры, и у меня в руке осталась каменная крошка. В тот момент я поняла, что идол и его алтарь забыты своими поклонниками давно и навсегда.

Я побежала к прохожему — он как раз готовил костер — и рассказала об этом. Он сразу поверил мне и помрачнел как вечернее небо.

— Очередная ошибка, — сделал вывод мой проводник.

Голос был пронизывающий, как апрельский ветер.

— Я думал, что пришел туда, куда нужно, но мне опять не повезло с билетом.

— Ты пришёл туда, куда нужно, — сказала я.

Но мы были слишком мало знакомы, чтобы хорошо понимать язык друг друга, и мои слова прозвучали для него как насмешка.

Когда мы плыли обратно, озеро радовалось и осыпало нас золотыми блёстками брызг. Небо разливалось глубокой синевой над горячим зелёным берегом.

Руки Пророка поднимали вёсла, как крылья, и он объяснял мне, зачем ему нужно идти дальше. А я не стала рассказывать, что часто разговаривала с идолом и задавала вопросы. Истукан, разумеется, молчал, и это давало возможность найти ответ мне самой. Уже многие жизни капище навещают только птицы и любопытные прохожие, которые берут лодку у перевозчика и думают, что остров — это цель их путешествия. Я знаю, что остров — это всего лишь кусочек земли в пространстве озера. Капище — кусочек прошлого в настоящем. Для того чтобы поклоняться идолу, не нужны ни остров, ни капище.

— Ты ищешь призрак, — сказала я Пророку.

— У каждого человека должна быть цель, — ответил он.

Мы стояли на берегу озера в десятке метров от моего дома.

— Куда ведёт эта дорога? — спросил он.

— Вдоль берега озера, — я ответила.

— Я вижу, — он уже торопился, — а дальше?

— Вдоль берега, а потом вдоль холмов. А может, она уходит в лес. Или в степь. Или огибает озеро и рассыпается на множество тропинок. Ты можешь идти по ней сколько угодно.

Пророк ушёл, как и все, кто проходит мимо нашего дома.

Я возвращалась домой сквозь запахи свежей, впитавшей дожди июньской зелени и цветов. Июнь — время цветов. Берег был усыпан оранжевыми огоньками жарков и тигровыми раструбами саранок. Под окнами дома на длинной клумбе отцветали фиолетовые ирисы, а в саду разливался дурманящий запах сирени.

Моя мама верит в провидение, и она не удивилась возвращению блудной дочери. Мой отец слишком уважает себя, чтобы поверить в то, что у него могут быть легкомысленные дети. Моя сестра Вероника предложила мне своё сочувствие. Она решила, что в день своего возвращения я долго сидела возле окна, потому что прятала слезы. На самом деле я смотрела на чаек, которые мимолетными белыми штрихами расчерчивали пространство над озером.

Женщины в моей семье считают, что любовь — это вера в надёжность. Когда они любят, то забывают о своей собственной силе и превращаются в хмель, обвившийся вокруг мужчины, как вокруг столбика беседки.