Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

Руки затекли, но Паша не мог двинуться. Это нормально, что ему уже хочется их положить, а он не может? Кювезы слишком далеко, ногой не дотянуться. Но ведь если встать, то кто-то из детей может выскользнуть… И где медсестра? Надо бы сфотографировать, а как это сделать, если заняты руки?

Младший, словно почуяв страх, недовольно закряхтел, и Паша принялся раскачиваться всем корпусом из стороны в сторону. Ничего, справятся. По крайней мере, их с Никой двое, да еще и две тетушки, и бабушка Надя, которая наверняка будет ругаться, когда узнает, что рождение внуков произошло без ее ведома…

После кесарева теперь держат пять суток, а ему надо купить кроватки, собрать, все вымыть… А еще ванночки, комод, белье… Может, попросить Репкина задержать Нику еще на пару дней? Нет, так долго он без нее просто не выдержит.

– Ну что, папа, наобщались? – снова нарисовалась детская медсестра. – Я забираю?

– Подождите… Вы можете нас сфотографировать?

– Конечно. Где фотоаппарат?

Паша с досадой прикрыл глаза: в памяти всплыл кабинет Репкина и черный футляр на диванчике для посетителей… Ника его убьет. Ведь сто раз сам себе напоминал, заряжал всю ночь, обклеил квартиру яркими листочками с восклицательными знаками…

– Не расстраивайтесь, не вы первый, – рассмеялась сестра. – Телефон есть?

– Да, в заднем кармане.

– Вставайте, вот так, аккуратненько… Да не бойтесь, никуда вы их не уроните. Поворачивайтесь, я достану. В правом или в левом?

– В правом.

Она вытащила телефон и сделала несколько снимков. Потом забрала детей из его дрожащих, взмокших рук, сверилась с бирками и, разложив малышей по кювезам, лихо повезла куда-то, как продуктовые тележки в магазине. Паша посмотрел на фотографии: его не покидало ощущение нереальности происходящего, как будто все это было с ним во сне. Но нет, технику не обманешь. Самые чудные в мире крошечные человечки и его бледная, осунувшаяся и перекошенная от страха рожа. Внутри все перевернулось. Три минуты – и его жизнь никогда не станет прежней. Ника наполнила его существование смыслом. Грудь разрывало от рвущихся наружу рыданий, и он бы заревел как дитя, если бы не Репкин.

– Ну, поздравляю, – вошел Андрей и спустил с лица маску под подбородок. – Пока все нормально, через часик зайду посмотреть, как у нее сокращается матка. Держится бодрячком. Я наложил скобы. Вечерком переведу в палату. В принципе, детей можно оставить и в детском и приносить только на кормления, но она требует отдать их ей. Ты бы поговорил с ней, что ли, ей бы выспаться! Дома еще нанянчится.

– Можно я загляну к ней? – Паша с благодарностью затряс ладонь акушера.

– Загляни, – Репкин вздохнул. – Только ты особо-то не выходи из образа врача, а то другие мамаши начнут требовать мужей.

Паша последовал за ним в реанимацию: четыре койки, три из них заняты. Увидел жену и не смог сохранять равнодушие. В носу защипало, перед глазами все поплыло, дыхание сперло.

– Ты их видел? – после эпидуральной анестезии Нику колотила крупная дрожь, но она улыбалась.

Ее лицо побледнело от потери крови, губы стали бесцветными. И все же что-то новое, неуловимо нежное и притягательное появилось в ее облике. Для Паши она еще никогда не была такой прекрасной.

– Да. Спасибо тебе, родная. Они самые лучшие, – он коснулся губами ее лба, чувствуя, как слезы неконтролируемо стекают по щекам.

– Надо позвонить маме, пусть она заодно сообщит Алинке. Я сейчас не соображу, сколько времени в Штатах… Вот именно сейчас ей понадобилось выбиться в отличники и получить место на летней практике в Детройте, не могла дождаться племянников!

– Позвоню потом. Мне нравится, что это пока только наша с тобой новость.

– А что с именами? Ты посмотрел на мальчиков? На кого они похожи?

– Не знаю. Сейчас я согласен на все, что ты предложишь. Кроме Дормидонта.

Ника поманила его пальцем, и Паша наклонился.

– Представляешь, вон та девушка назвала сына Дионисий, – шепнула она и стрельнула глазами на койку у окна.

– Только не говори, что собираешься последовать ее примеру, – притворно ужаснулся он.

Ника рассмеялась.

– Мне кажется, старший получился философом, – Паша достал телефон, чтобы показать фотографии.

– Точно, – Ника изучала снимок, чуть наклонив голову. – У него здесь такой вид, как будто он знает что-то, чего не знаем мы…

Они посмотрели друг на друга и одновременно произнесли:

– Как у Фейгина! – и расхохотались.

– А что, Илья – мне нравится. Илья Павлович Исаев. Звучит, – Ника словно пробовала сочетание на вкус.