Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

– Так, дружище, жена твоя – вот, – Сергеич нахмурился. – Остальное – наша забота. Не представляю, как в Америке врачи работают, когда у них там проходной двор из родственников…

– Во всем свои плюсы, – резонно заметил Репкин. – Радуйся, что мы не пошли естественным путем. Тогда он бы тут сутки всем нервы мотал. Так, народ, приступаем. Олечка, готовь расширитель…

– Ты маме звонил? – тихо поинтересовалась Ника.

– Нет, как договаривались. Зачем ее нервировать? Только Катьке. Она там уже какие-то вещи для тебя приготовила.

– Не знаешь, Лена отвезла на презентацию мини-пирожные?

– Понятия не имею! – Паша с трудом сдерживался: пустая болтовня мешала ему вслушиваться в разговор за экраном. – Наверное!

– Чего ты злишься?

– Потому что ты даже сейчас думаешь про свои заказы! Кстати, тебе пять минут назад звонили по поводу свадебного торта.

– Правда?! И что ты сказал?

– Отказался, разумеется. Ей нужно уже через пару недель!

– Зачем так сразу! Может, я бы и смогла…

– Нет, Ника! До октября слышать ничего не хочу!

– А что, вы делаете торты? – встрял в разговор любопытный анестезиолог.

– Да, – Ника оживилась. – Я кондитер. Если вам что-то понадобится…

– Поверить не могу, – фыркнул Паша. – Хотя бы сегодня отвлекись от работы! Надеюсь, ты сюда не притащила визитки? Хватит того, что ты на нашу свадьбу сама делала все десерты!

– Хочешь сделать хорошо – сделай сам. Между прочим, всем понравилось.

Господи, она даже теперь, в дурацкой голубой шапочке, прикованная к столу, умудрялась умничать. Как же ему хотелось расцеловать ее до потери сознания, чтобы она кроме его имени больше ничего не могла произнести!

– Сейчас будем извлекать, – объявил Репкин. – Надя, вот здесь… Нет, аккуратнее, ага… Вероника, мы тебя немного покачаем, не волнуйся…

Паша стиснул пальцы замком так, что они хрустнули. Он должен был хоть куда-то деть руки, чтобы не рвануть туда и не вмешаться в процесс.

– Пошли-пошли-пошли… Надя, сильнее! Ага, держим…

Раздалось хрюканье, хлюпанье и вдруг… тоненький писк. Паша замер. Писк усилился и перешел в сердитый басовитый крик.

– Десять сорок, – Репкин взглянул на настенные часы.

– Мамочка, у вас мальчик, – медсестра пихнула им с Никой под нос склизкий окровавленный комочек на подносе и куда-то унесла.

– Боже, какое чудо, – голос жены доносился словно откуда-то издалека.

– Так, работаем дальше… – продолжил Репкин. – Отсос. И вот здесь убери.

Снова хрюканье.

– Десять сорок три.

– Второй мальчик, – другая сестра продемонстрировала Паше младенца и тоже исчезла.

– Почему он не кричит? – забеспокоилась Ника.

– Все нормально, брат его немного прижал, – одна из ассистенток перегнулась через экран. – Сейчас им займется неонатолог.

Секунды тянулись медленно, Паша напрягся, соленая влага жгла воспаленные от недосыпа веки. И, наконец, к первому сердитому присоединился второй пронзительный крик. Впервые в жизни Исаев был счастлив услышать детский плач. Наклонился поцеловать любимую: она тоже беззвучно плакала от счастья.

– Как думаешь, они в порядке? – она шмыгнула.

– Так, пациентку мне не нервируем, – анестезиолог тронул Пашу за плечо. – Мамочка, будете плакать, мне придется дать вам поспать.

– Нет-нет, – всхлипнула Ника и поморгала. – Я больше не буду.

– Так, папаша, детей будем смотреть? – подошла к ним медсестра в розовом костюме, наверное, из детского. – Первый мальчик два девятьсот десять, девять баллов, второй чуть меньше, два семьсот пятьдесят, семь баллов. Оба пойдут сразу в детское отделение. Хотите пока пойти подержать?

– Так нечестно, – обиделась Ника. – Я тоже хочу.

– Не расстраивайтесь, вам их вечером принесут покормить, – сестра улыбнулась. – Ну что, идем?

– Я быстро, – выпрямился Паша. – И потом сразу к тебе.

Его проводили в небольшую комнатку, усадили на лавку и выдали два пищащих, туго спеленутых кабачка. Он бережно взял их, прижал к себе, боясь шевельнуться или выронить. Только сейчас до него дошло: двойня! Как же они будут справляться? Это сейчас ему детей положила на руки медсестра. А как взять их из кроватки самому одновременно? А если они будут плакать сразу? И ночью, получается, спать вообще нельзя будет?

Его обуяла такая туча эмоций, что он и сам не мог разобраться, что чувствует. И страх, и волнения, и нежность, и любовь, и благодарность Нике.

Едва ощутив родное тепло, мальчишки перестали плакать. Второй, который был чуть краснее брата, казалось, уснул, а первый пытался моргать и сурово смотрел на отца. Надо же, разница – какие-то три минуты, но старший уже настолько серьезнее. На кого они похожи? Как их назвать? Ника что-то выписывала из словаря, что-то предлагала, а Паша только отмахивался, не хотел загадывать заранее. Все говорили ему, что стоит увидеть ребенка, как имя придет само. И где оно? Ничего не приходит, ничего не понятно… Двойня… Для них же, наверное, надо придумывать похожие имена? Или как это вообще принято?