Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

– Нет, Андрей, не хочу, – Исаев облизал пересохшие губы. – Мало ли…

– К столу-то тебя теперь все равно никто не пустит. Я вообще удивляюсь, как разрешил тебе присутствовать на операции… Имей в виду, с пола тебя соскребать никто не будет.

– Очень смешно! – Паша фыркнул и подошел к окну, сунув руки в карманы. – Я что, первокурсник?

– Ну, там не чужой тебе человек…

– Да ладно, я и сам ее оперировал… – в памяти всплыл тот день, когда он пошел на риск ради Ники.

Вот бы сегодня все прошло попроще, чем тогда! Нет, Паша доверял Репкину, хотя обычно избегал людей, которые тащатся от собственной персоны. Андрей всю стену своего кабинета завесил своими грамотами, дипломами и фотографиями с депутатами. Со вкусом у него тоже был полный швах: важно носил итальянский шелковый галстук, мазал гелем волосы, как правая рука сицилийского мафиози, а на его запястье поблескивали крупные золоченые часы, будто с черно-белой рекламы из самолетного журнала. Но только на профессионализм Репкина Исаев мог сегодня рассчитывать. Потому что Андрей Юрьевич Репкин был тем самым редким случаем, когда заведующим отделением сделали хорошего врача, а не услужливого администратора. А Нику должен был оперировать лучший.

– Ну, кажется, нам пора собираться, – Репкин взглянул на богатый швейцарский циферблат. – Твою красавицу уже должны были приготовить.

– Пошли, – Паша с готовностью расправил плечи, чтобы выглядеть бодрячком.

Внутри все скрутилось в тугой ком, позвоночника словно коснулись чьи-то ледяные пальцы. Нет, он должен быть спокоен. Ника справится. Иначе просто не может быть.

Они шагнули в коридор, и пока Репкин запирал кабинет, в Пашином кармане затрезвонил мобильник.

– Извини, – бросил Исаев и отошел в сторону. – Да, слушаю.

– А где Вероника? – раздался удивленный женский голос.

У Паши совершенно вылетело из головы, что Ника с утра передала ему свой телефон.

– Она не может ответить. Вы по какому вопросу?

– Хотела заказать свадебный торт на середину августа. Не знаете, у нее еще есть свободное время?

– Нет, она перестала брать заказы две недели назад, у нее отпуск. Запись только на октябрь.

– Так долго?! Но я хотела именно у нее… Подруга так ее рекомендовала…

– Извините, она слишком загружена. Ничем не могу помочь.

Паша сбросил звонок и предусмотрительно отключил звук. Потом и на своем телефоне тоже. Ника совсем о себе не заботится с этим бизнесом… Не успел он обрадоваться, что не придется делить любимую женщину с Марком и фирмой, как ее завалили заказами и приглашениями на мастер-классы. И все было терпимо, пока она не переоборудовала всю его кухню в мультифункциональное нечто из нержавеющей стали. Не домашний очаг, а военный штаб межгалактических войн, где вместо карт наступления – графики и таблицы заказов. Одно приятно: Паше перепадали пробные порции и всякие лакомые остатки тортов, кремов и муссов, что на фигуре сказывалось бы не лучшим образом, если бы не сгорало потом ночами в спальне.

Месяц платонических отношений стал, пожалуй, самым тяжелым испытанием в его жизни. Что ж, сам виноват. Больше он даже близко не подходил к травмоопасным видам транспорта: боялся, что снова не сможет прикоснуться к Нике так долго. Пока не случилось то, что случилось. Теперь ей предстоит операция, а потом два месяца восстановления. Два долгих месяца.

Репкин пошел мыться в оперблок, бригада уже ждала его. Паша облачился в робу, маску и шапочку и прошествовал на непривычное для него место по ту сторону экрана. Незнакомый анестезиолог в круглых очках кивнул на свободный стул, приглашая Исаева присесть, но тот замер, увидев любимую на столе. Ника лежала, распятая между монитором и капельницей, и смотрела на него с улыбкой.

– Я тебя люблю, – прошептала она.

– И я тебя, – только чувство неловкости перед коллегами не дало Паше раскиснуть и броситься к ней.

Вместо этого он сглотнул, кашлянул и сел на предложенный стул, пытаясь изобразить спокойствие и мужскую надежность. Его колотило от невозможности что-то сделать и повлиять на ход событий. Давненько он не был в операционной как зритель, и эта роль его не устраивала.

– Ну, Исаевы у нас готовы? Оба? – Репкин зашел, подняв стерильные руки вверх.

– Готовы, – ответила Вероника.

– Сергеич, ты присматривай за главой семейства, – обратился Репкин к анестезиологу. – Нашатыря ему, если что.

– Все нормально, – буркнул Паша. – За монитором следи. Давление не высоковато?