Дарья Сойфер - Диагноз - любовь

Из зеркала лифта на нее смотрела опухшая лохматая девица. Неудивительно, что Катя приняла ее не пойми за кого. Даже в рядах представительниц древнейшей профессии Нике теперь, пожалуй, дали бы не лучшее место. Где-нибудь на трассе за границами Московской области.

И какого черта она решила, что кому-то нужна ее помощь? Выкладывалась по полной, возомнила себя хранительницей очага. А очага-то никакого и не было. Мыльный пузырь. Ребенок – чужой, Исаеву нравятся блондинки. Домработница бесплатная – это да. А вся любовь и семейный уют – кому-то другому. Зачем было в это ввязываться?

Нет, аппендицит попортил ей не только внешность. Скальпель Паши процарапал ее жизнь на «до» и «после». Все было хорошо и спокойно: работа, перспективы, собственное дело. А ей, дуре, захотелось простого женского счастья. Во всем мерещилось что-то большее, чем просто благодарность за услуги няни и сытный обед. Но ребенка вырвали из ее жизни, вырвали с мясом, оставив зияющую болезненную пустоту. Ей уже до смерти хотелось снова увидеть его забавную улыбку, почувствовать на руках приятную тяжесть, тепло маленького мягкого тельца. А ее одним словом, одним взглядом поставили на место. У Никиты есть мать, а она, Карташова, просто первая попавшаяся баба. И Паша ничего не сделал, чтобы ее задержать.

Семья Исаевых всегда была такой. Резкой, грубой, нахальной. Что мамаша, царство ей небесное, звала детей из окна так, что слышали все соседи, что Катька требовала и получала, что хочет. Почти как Алинка, но той хотя бы хватало воспитания делать это вежливо. И чего уж далеко ходить, не Паша ли испоганил Нике десять лет жизни? Свежо предание! Развесила уши, поверила в невозможное. А ее использовали, как тряпку, и выбросили на помойку. Пора поставить точку. Забыть про Пашу, про его племянника, про все, что случилось с того момента, как «Скорая» забрала ее с корпоратива. Больничный заканчивается, и она, свежая и подлатанная, возьмется с новыми силами за свой проект. И бог с ним, с контролем Веселовского. У нее будет бизнес, и она больше никогда не позволит себе стать чьей-то бесплатной прислугой.

Ника фыркнула и тряхнула головой, испугав прохожего. Небось Паша и эти свои жадные взгляды изображал только для того, чтобы она не сбежала. На Лену – вот на кого он смотрел с настоящим трепетом. А Карташова – так… Вовремя подвернулась. Еще и готовит – поди плохо. А сестра вернулась – и катись, Ника, колбаской. К черту Исаева! К черту его сестру! Кондитерская – вот о чем надо думать. Истинное детище, плод долгой работы.

– Я планирую принять предложение Марка, – из коридора крикнула Ника Лене, едва заперев входную дверь.

– Он что, звал тебя замуж? – Макарычева выскочила из комнаты в пижаме и бигудях.

– Да нет же, я про бизнес-план.

– А… – разочарованно протянула Лена. – А я-то уж испугалась…

– И чего такого страшного, если бы я за него вышла?

– Просто сказала… Ты чего злишься?

– Ничего. Я. Не злюсь, – Ника швырнула туфли.

– Исаев…

– Не можешь его забыть?!

– Слушай, ты вообще в себе? Что случилось?

– Я – дура. Вот что случилось. Ясно? Хочешь это обсудить? – Ника с трудом сдерживалась, чтобы не жестикулировать, как трудный подросток из черного квартала.

– Так, все! – Лена подняла руки, показывая, что сдается. – Тебе сейчас надо с кем-то поцапаться, но я этого удовольствия не доставлю. Иди, бей посуду, круши мебель, а успокоишься – я у себя.

Макарычева исчезла в комнате, оставив Нику наедине с собой. А именно с собой ей сейчас меньше всего хотелось быть. Телефон жужжал звонками Исаева, подмигивал сообщениями, но если Карташова и могла чем гордиться в этой жизни, то своим упорством. Благодаря ему она похудела, окончила с красным дипломом институт, работала в крупнейшей компании. И благодаря своей железной воле собиралась раз и навсегда вычеркнуть из своего мира Пашу. Не потому, что обиделась на Катю. Или вдруг приревновала к Лене. Просто в последние дни она сама себя не узнавала. Нервничала на пустом месте, ни с того ни с сего вешалась на мужчину, потом злилась и ругалась, как рыночная торговка… Все это была не она. Слишком много испытаний для психики. Глубоко вздохнула, расправила плечи. Палец на мгновение замер над экраном смартфона, а потом опустился безжалостно: одно касание, другое – и номер Исаева в черном списке. Позвонит – и перестанет. Он не из тех, кто станет надрывать задницу.

До понедельника Ника собирала свой привычный деловой панцирь по кусочкам. Паша не появлялся, и она убеждала себя в том, что ей до этого нет никакого дела. Отгладила и отпарила рабочий гардероб, устроила пару разгрузочных дней, наведалась в салон красоты. И как классическая американская женушка пятидесятых, с аккуратной прической, в красном клетчатом фартуке торчала на кухне со своими фоторецептами. Спустила отпускные на новые кондитерские кунштюки и антураж для красивых снимков: состаренную деревянную доску, симпатичную керамику… Подписчики сыпались в ее виртуальный амбар, как зерно в августе.