Мэрибет Мэйхью Уален - А вдруг это правда? [litres]

К ней подбежала, держа высоко над головой свой приз, Кейли.

– Я победила, Зелл! – вопила она, и Зелл захлопала, стараясь (как она надеялась) выглядеть счастливой и беззаботной.

– Это просто потрясающе, Кейли! Я, конечно, видела, сколько ты можешь съесть, но такое – впервые!

Кейли усмехнулась – ее первая настоящая улыбка за сегодняшний день.

– Мне не терпится показать его Каттеру. – Она осмотрела свой трофей. – Я скажу ему, что выиграла ради него.

– Думаю, это отличная идея.

Кейли протянула ей приз, и Зелл убрала его для сохранности в свою пляжную сумку.

Достав из сумки-холодильника бутылку воды, Кейли сделала большой глоток.

– Так пить хочется! Я все еще чувствую, как пирог застрял у меня в горле. – Она сделала еще глоток.

– Вижу, что ты познакомилась с мистером Дойлом, – сказала Зелл.

– Ты про типа, который ведет конкурс? – спросила Кейли. – Про того, что живет через дорогу?

– Да, я давно его знаю. – Зелл тщательно подбирала слова.

Кейли задумалась.

– Его мама в инвалидном кресле. Я видела, как он ее катает. Что случилось с его братом?

– Ну, я точно не знаю. На долю его семьи выпало немало тягот.

Кейли снова задумалась.

– Вроде как у меня, – сказала она.

Разговор принимал совсем иной оборот, нежели Зелл планировала. Она не хотела, чтобы Кейли отождествляла себя с Джеймсом, сочувствовала ему.

– Наверное, можно и так сказать, – согласилась она. – Но он намного старше тебя. Он взрослый, и у него взрослые проблемы, – добавила она.

Кейли одарила ее взглядом, говорившим «а то».

– Я знаю, – сказала она.

– Ну, я просто видела, как он разговаривал с тобой, и хотела убедиться, что ты знаешь, что на самом деле он не тот, с кем бы мне хотелось, чтобы ты… – У нее кончились слова.

Кейли подняла брови.

– Чтобы я что?

Зелл покрутила в воздухе.

– Наверное, я пустяки болтаю. Волнуюсь, как все старухи.

Тут Кейли окликнула Пилар, и девочка вскочила с шезлонга.

– Я иду купаться, – сказала она, уже позабыв предупреждение Зелл.

– Конечно, – согласилась Зелл с облегчением, что разговор окончен. Но не успела Кейли уйти, снова ее окликнула: – Только никогда не заходи в его дом, ладно?

Кейли в недоумении посмотрела на нее.

– Как будто я пошла бы! – и убежала вприпрыжку.

Фейерверк испугал Кристофера. Мальчик вопил так громко, что Брайт подхватила его на руки и убежала поскорей подальше от бассейна, спотыкаясь о шезлонги и стулья и то и дело бормоча извинения, она спешила убраться подальше. Ивретт смотрел, как уходят его жена и ребенок. В сумерках у бассейна невозможно было протолкнуться, так что Брайт с затруднением передвигалась, да еще прижав к себе кричащего ребенка. Каждые несколько минут огни фейерверка освещали ей путь, но одновременно заставляли Кристофера вновь зайтись криком, его вопли перекрывали электронную патриотическую музыку, звучавшую из динамиков.

Стесняясь разыгравшейся сцены, Ивретт задумался, что же ему делать. Стоит подождать, пока жена успокоит их сына и вернется? Стоит пойти за ней и учинить дальнейший переполох? Он оглядел множество предметов, которые придется собрать, чтобы уйти. Ему ни за что не справиться в темноте. Они с Брайт и Кристофером всю вторую половину дня провели у бассейна и принимали участие в общем импровизированном обеде вечером. Повсюду вокруг него, на небольшом пятачке, где они обустроились лагерем, были разбросаны посуда, одежда, полотенца и несколько сумок. Он снова вернулся к фейерверку, рассудив, что просто подождет, пока шоу закончится, и уже тогда соберет вещи и уйдет. Дело шло к концу, хотя он видел, как внизу, у озера, Джеймс и его приятели все еще суетились и поджигали фитили.

Ивретт лениво задумался, сколько же денег этот человек вложил в фейерверк, чтобы посмотреть, как они превращаются в дым. Буквально. Он улыбнулся собственной шутке. Он почувствовал на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел, что на него смотрит Дженси. Она улыбнулась в ответ, и он виновато подумал, а вдруг она решила, что эта улыбка была для нее или из-за нее. Дженси снова стала смотреть на фейерверк, а он нет. В темноте он мог разглядеть ее светлые волосы и две светлые головки по обе стороны от нее, склонившиеся к ней.

Он никогда бы не подумал, что Дженси – идеальная мать, и все же эта роль ей шла. Он с болью подумал о нежелании Брайт заводить еще детей, о ее недавнем заявлении, что она может найти работу. Он никогда не понимал, почему нельзя иметь и то и другое разом, почему она ведет себя так, словно тут идет речь о выборе. Но всякий раз, когда он пытался поднять эту тему, она замыкалась в себе, как захлопнувшаяся книга.